Джонсон Оливер - Нашествие Теней (Светоносец - 1)
Оливер Джонсон
Нашествие теней
(Светоносец-1)
Некогда город Тралл был освящен богу Ре, повелителю Света, Огня и
Солнца. Но пал великий город под натиском вампиров, ведомых беспощадным
князем Фараном Гатоном Некроном. На землю спустилась тьма, и настало
владычество Исса - бога Ночи, Червей и Смерти. Апотом пришли трое, те,
кому, согласно пророчеству, суждено изменить судьбу мира, - Джайал,
непобедимый в бою сын правителя Тралла, чародей Уртред, мудрый жрец Огня, и
прекрасная Тласса. Но смогут ли они победить неисчислимые полчища
порождений Мрака?
...лишь один из всех моих детей
Увидел образ собственный в саду,
И то он умер, мудрый Зороастр,
Задолго до паденья Вавилона.
У Жизни и у Смерти два есть царства -
Одно ты видишь, а другое скрыто
Во мраке под могилами: и там
Витают тени мыслящих существ,
Кумиры верующих, сны влюбленных,
Прекрасные и низкие мечты
И образы героев и людей,
Не разлучающихся после смерти...
Перси Биши Шелли. "Прометей освобожденный".
Перевод К. Чемека
ГЛАВА 1
У ГОРЫ ПРЕДАНИЙ
Горный перевал. Вершины над ним стары, голы и лысы, без следа
растительности. На склонах между древними растрескавшимися контрфорсами
видны руины былых стен. Тропа, отмеченная лишь пирамидальными кучами камня,
ведет через безжизненные, точно лунные, скалы к вершине впереди. Нижний
край красного ущербного солнца тонет в синевато-пурпурной небесной дымке, и
свет красен, точно перед закатом, хотя едва перевалило за полдень.
Как везде в безлюдных горах, здесь царит особая тишина, столь
напряженная и всеобъемлющая, что кажется, будто она имеет субстанцию и
форму, будто это из нее состоят горы и небо и это она наполняет их едва
слышимым гулом. Малейший звук здесь усиливается втрое; крик парящего в
воздушных потоках орла лишь усугубляет гудящую тишину.
Но вот в нее вторгается новый звук. Внизу, на петляющей через валуны
тропе, сорвался со своего места камень и покатился по склону, чтобы обрести
внизу покой на новые тысячелетия. И показался человек, тянущий за собой
тележку, точно морской рачок - свою громадную раковину. Тележка, с него
величиной, подскакивала и раскачивалась на ухабах, словно живая.
Человек двигался медленно, заметно прихрамывая. Его лысая голова,
испещренная коричневыми пятнами, казалась не менее старой, чем покрытые
лишайником камни на перевале. Он тихо и нескладно напевал что-то хриплым и
тонким старческим голосом. В его песне было всего четыре строчки, и он
повторял их вновь и вновь в такт своим нетвердым шагам:
Белый власами и ликом, как снег,
С очами, как море огня,
Бог света, бог любви и жизни,
Сохрани в этот час меня.
Он остановился, запрокинув лицо к красному солнцу, и до боли стиснул
зубы, будто только сейчас осознав ужасающую тишину этого места и слабость
своего голоса по сравнению с ней. Тишина быстро заполнила прореху,
оставшуюся от его песни, и старик вновь поспешно двинулся вперед. Струйка
пота стекала с его лба.
Старика звали Захарий. На будущее лето ему должно было стукнуть
шестьдесят, но эта дата представлялась ему столь же далекой, как маячившие
впереди вершины, к которым он двигался так медленно и мучительно. Он шел
восемь часов и забрался уже довольно далеко в Огненные Горы. Миновав
безжизненную гладь болот в пяти часах ходьбы от города, он с тех пор все
время поднимался вверх по тропе, все круче и круче петляющей по склону
горы. Чем выше он взбирался, тем труднее его усталым рукам было удерживать
тележку. Все его внимание поглощала борьба с ней, и все с
