Джером Клапка Джером - Увлекающаяся Натура
Джером К.Джером
Увлекающаяся натура
Пер. - М.Колпакчи
(Из сборника "Наброски в трех цветах" -
"Sketches in Lavender Blue and Green", 1893)
Тук. Тук. Тук. Тук. Тук.
Я приподнялся в постели и стал напряженно вслушиваться. Мне показалось,
что кто-то пытается пробить наружную стеку молотком, завернутым в войлок.
"Грабители!" - решил я (все, что случается в этом мире после часа ночи,
мы склонны приписывать грабителям) и задумался, почему взломщики решили, в
буквальном смысле слова, взламывать дом, что, по-моему, является способом
весьма странным, медленным и неудобным.
Глухие удары продолжались неравномерно, но безостановочно.
Моя кровать стояла у окна. Я протянул руку и раздвинул занавеску.
Солнечные лучи заструились по комнате. Я посмотрел на часы - было десять
минут шестого.
"И что за бестолковое время они выбрали, - подумал я про грабителей. -
Пока они попадут в дом, наступит время завтрака".
Вдруг раздался звон разбитого стекла, и какой-то предмет, ударившись о
штору, упал на пол. Я вскочил с кровати и распахнул окно.
Внизу, на лужайке под моими окнами, стоял рыжеволосый молодой человек в
свитере и фланелевых брюках.
- С добрым утром! - весело крикнул он мне. - Вас не затруднит бросить
мне назад мой мяч?
- Какой мяч? - спросил я.
- Мой теннисный мяч, - ответил он. - Он где-нибудь в вашей комнате.
Прошел, как говорится, насквозь!
Я нашел мяч и кинул его в окно.
- Что вы, собственно, тут делаете? - спросил я. - Играете в теннис?
- Нет, только тренируюсь у стенки дома. Это прекрасный способ
отработать удар.
- Но он не способствует покою окружающих, - ответил я, боюсь, несколько
раздраженно. - А я приехал, чтобы найти здесь покой и тишину. Не можете ли
вы заниматься этим в дневное время?
- В дневное! - передразнил он меня. - Да вот уже два часа, как
рассвело! Но так и быть, перейду на другую сторону дома.
Он исчез за углом и принялся за работу на заднем дворе, где разбудил
собаку. Потом я услышал, как зазвенело еще одно стекло и раздался чей-то
сердитый голос, а затем я, очевидно, заснул.
Приехав на несколько недель в Диль, я поселился пансионе, в котором,
кроме него и меня, других молодых людей не было, и я, естественно,
проводил много времени в его обществе. Беглли был милым и веселым парнем,
но он был бы куда приятнее, если бы меньше увлекался теннисом.
Теннису он отдавал в среднем десять часов в день. У него были
партнеры-романтики, с которыми он играл при лунном свете, тратя половину
времени на то, чтобы отвлечь участников от неспортивных увлечений, и
партнеры-безбожники, с которыми он играл по воскресеньям. В дождливые дни
он надевал непромокаемый плащ, галоши и отрабатывал подачу в одиночку.
Зиму он провел с родными в Танжере, и я спросил его, как ему
понравилось это место.
- Гнусная дыра! - ответил он. - Во всем городе ни одного корта. Мы
как-то попробовали играть на крыше, но mater [мать (лат.)] нашла, что это
опасно.
От Швейцарии он был в восторге и советовал мне при случае остановиться
в Зерматте.
- Ах, какой там корт! - говорил он. - Забываешь, что ты не в Уимблдоне.
Впоследствии один из наших общих знакомых рассказывал мне, что однажды,
глядя с вершины Юнгфрау на плоскую заснеженную поляну, окруженную
пропастями, Беглли сказал:
- Видите площадку, там, внизу? Вот где можно было бы сделать недурной
теннисный корт, только нельзя далеко отбегать от сетки.
Когда он не играл в теннис, не тренировался, не читал про теннис, он
говорил о теннисе. В те времена кумиром теннисис
