Джером Клапка Джером - Судьба Литератора, Или 'сказка О Добром Драконе'
Джером К.Джером
Судьба литератора, или "Сказка о добром драконе"
Пер. - Ф.Золотаревская
(Отрывок из автобиографической повести "Они и я" - "They and I", 1909)
По мнению моей старшей дочери Робины, все литераторы - патентованные
идиоты. Всего недели две назад я случайно подслушал из окна своего
кабинета разговор между Вероникой и Робиной как раз на эту тему. Взгляд
Вероники упал на какой-то предмет, лежавший в траве. Сам я не мог
разглядеть, что там лежало, так как мне мешал лавровишневый кустарник.
Вероника устремилась к неизвестному предмету и стала тщательно его
рассматривать. В следующее мгновение она подпрыгнула, издала пронзительный
клич, а затем начала приплясывать и хлопать в ладоши. На лице ее сиял
священный восторг. Робина, которая проходила мимо, остановилась и
потребовала объяснений.
- Папина теннисная ракетка! - вопила Вероника.
Вероника вообще считает, что нет смысла разговаривать нормальным тоном,
если с таким же успехом можно кричать во все горло. Она продолжала хлопать
в ладоши и подпрыгивать.
- Ну чего ты беснуешься? - спросила Робина. - Она же тебя не укусила?
- Она пролежала здесь всю ночь в сырости! - кричала Вероника. - Он
забыл отнести ее домой!
- Злая девчонка! - сурово сказала Робина. - Чему ты радуешься?
- Неужели ты не понимаешь? - пояснила Вероника. - Я сначала думала, что
это моя ракетка. О! Сколько было бы разговоров, если бы она оказалась
моей! Вот был бы скандал! - И она начала танцевать медленный ритмический
танец, подобно греческому хору, выражающему благодарение богам. Робина
схватила ее за плечи и встряхнула, чтобы привести в чувство.
- Если бы она была твоей, - сказала Робина, - тебя следовало бы
отослать в постель - и поделом!
- Ну а почему он не идет в постель? - возразила Вероника.
Робина взяла ее за руку и стала прогуливаться с ней взад и вперед под
моим окном. Я продолжал слушать, так как разговор заинтересовал меня.
- Я уже не раз объясняла тебе, - сказала Робина, - что наш па -
литератор. Ему трудно помнить о всяких мелочах.
- Ну и мне трудно, - настаивала Вероника.
- Тебе кажется, что это трудно, - добродушно доказывала Робина. - Но
если ты будешь стараться, у тебя получится. Ты станешь более внимательной.
Когда я была маленькой, я тоже всегда все забывала и делала разные
глупости.
- Хорошо, если бы мы все были литераторы, - высказалась Вероника.
- Были литераторами, - поправила Робина. - Но ты же понимаешь, что
этого не может быть. И ты, и я, и Дик - мы всего лишь простые смертные. Мы
должны стараться думать обо всем заранее и вести себя разумно. Другое
дело, когда папа сердится и выходит из себя; то есть когда нам кажется,
что он выходит из себя. Тут уж виноват его литературный темперамент. Он не
может владеть собой.
- Разве, когда человек - литератор, он не может владеть собой? -
спросила Вероника.
- Большей частью, - отвечала Робина. - К литераторам нельзя подходить с
обычной меркой.
Они не спеша направились в сад - было как раз время сбора клубники, и
конца разговора я не слышал. Я заметил, что через несколько дней после
этого разговора Вероника стала запираться в классной комнате с какой-то
тетрадкой и что карандаши стали исчезать с моего стола. Один из них, самый
любимый, я решил все же, если можно, отыскать. Какой-то инстинкт привел
меня в святилище Вероники. Я застал ее там сосредоточенно сосущей мой
карандаш. Она сообщила, что пишет пьеску.
- Ведь от отца к детям переходит кое-что, верно? - спросила она меня.
- Ты тоже можешь
