Джерекаров Илия - Поселенцы
Илия Джерекаров
Поселенцы
Последний переход меня доконал. Я был слишком изможден, чтобы понять,
что одолел наконец-таки перевал. И все же я перевал одолел и вот рухнул
средь неведомых лиловых трав и заснул, но и во сне меня выслеживали
хищники, засасывали трясины, грозили горы каменными перстами.
Когда я проснулся, бирюзовый день угасал. Там, далеко внизу, на
океанском берегу, реял прозрачный купол лагеря, прозрачный и легкий, как
лепесток. Река, срываясь со скал, низвергалась в лагуну, где в серебряных
водах плавал закат. Тропинка вдоль берега. Оранжевая скамья. Несколько
цветочных клумб. Судя по всему, очередное пристрастие Блики-цветы. Когда
женщина решается предать мужа, вернее когда уже предала, она ничем не
рискует, разводя пионы и рододендроны. А также ромашки, георгины, астры,
гвоздики, черт побери! Хотя применительно к Блике "предательство" не
совсем точное слово. Отчуждение - вот суть того, что долго вызревало в нас
и принесло в конце концов столь горькие плоды.
Теперь-то я понимаю: она все продумала, когда отказалась полететь со
мною. В сущности, она была права. Планетолет не выдержал. Сгорели дюзы, и
я едва успел спастись. Ничего. По крайней мере, не сидел сложа руки, хоть
что-то пытался предпринять.
Сегодня и на Земле и здесь меня считают мертвым. Блика, конечно,
видела, как тотчас же после старта моя ракета сбилась с курса и унеслась
над океаном бог весть куда. Наверное, Блике было нелегко. Ведь я даже не
попрощался...
Я подымаюсь и медленно иду вниз, оскальзываясь на осыпях. Что ни
говори, женщины - непостижимые существа. Пережить за короткий срок гибель
звездолета, потом гибель планетолета, наконец, потерю мужа - и разводить в
полном одиночестве цветы...
Когда погиб звездолет и мы остались на планете одни, Блика долгое время
пребывала в состоянии полусна-полуяви. Казалось, для нее стерлась грань
между жизнью и смертью, она просто существовала, и это ее существование
пугало меня своей бесцельностью.
Однажды она долго и сосредоточенно наблюдала, как я устанавливаю флюгер
на метеостанции, и потом тихо спросила:
- Момчил, ты когда-нибудь был ребенком?
Странный вопрос!
- Если мне память не изменяет, - начал я осторожно, - то...
- Я сегодня видела во сне детей, - перебила меня Блика. - Много детей.
И каждый из них был точная копия тебя.
- И девочки были точной моей копией? - улыбнулся я.
Блика подумала и ответила:
- Я не помню.
Тут я расхохотался:
- О чем ты говоришь, какие дети! Представляю, как бы мы выглядели в
роли поселенцев. Детишки, огород, коровы, козы, курочки. Все блага
натурального хозяйства. Я буду выращивать табак, а ты - разводить
цветочки.
- Да пойми же ты, пойми, - едва не закричала она. - Мы уже поселенцы,
хочешь ты того или нет. Твой планетолет вот-вот развалится. Сколько раз
можно на нем стартовать? Четыреста. А на счетчике какая цифра? Семьсот
сорок четыре. Вот то-то и оно. Не сегодня-завтра прогорят дюзы. На Земле
небось думают, будто мы погибли, а если ищут, не скоро найдут. Лет через
двадцать жди спасателей, А то и через тридцать.
Я заметил не без иронии:
- И это дает тебе повод полагать, что возвращение невозможно? Стало
быть, сиди здесь до старости и ожидай ангелов-спасителей? Ну, а если нас
никогда не найдут?
Она и внимания не обратила на мой иронический тон.
- Мы не должны думать лишь о нас двоих. Давай позаботимся и о тех, кто
придет сюда после нас. Мы открыли прекрасную планету. Чего же мы ждем?
Пора заселять ее землянами. Не беспокойся, д
