Джебран Халиль Джебран - Философия Логики Или Познание Самого Себя
Я долго думал о том, стоит ли тревожить дух великого певца и мыслителя,
безвременно почившего на чужбине семьдесят лет тому назад, но герои его
сатиры и ныне столь живы и вездесущи, что я не могу удержаться от того,
чтобы провести настолько очевидные параллели. K тому же друзья и раньше
приглашали меня опубликовать упомянутый мною рассказ, а теперь, когда
просьбы об этом поступают уже и в нетмэйл, отказать было бы просто
невежливо.
Итак, всем, кто лишен самоиронии и сроднился с мыслью о собственной
непревзойденности, непревосходимости, гениальности и принадлежности к
высшей касте, единственно способной понимать настоящее искусство,
посвящается эта публикация.
Джебран Халиль Джебран
ФИЛОСОФИЯ ЛОГИKИ, ИЛИ ПОЗHАHИЕ САМОГО СЕБЯ
В один из дождливых бейрутских вечеров Селим-эфенди Дуайбас сидел у
стола, загроможденного старыми книгами и ворохом разрозненных листков.
Перелистывая страницы, он время от времени поднимал голову, и его
толстые губы выпускали облако табачного дыма. Он просматривал филосовское
письмо Сократа своему ученику Платону - "О познании сущности".
Селим-эфенди, размышляя над чудесными строками этого драгоценного
послания, спрашивал свою память, что говорили на эту тему философы и
духовные вожди рода человеческого. От него не ускользнуло ни одно беглое
замечание мыслителей Запада, мимо него не прошло ни одно указание ученых
Востока. И когда его собственная сущность растворилась в вопросе о
познании сущности, он внезапно поднялся, простер руки и вскричал громким
голосом:
- Да! Да! Познание сущности - мать всякого познания! Мне надлежит
познать собственную сущность, и я познаю ее до конца. Я познаю ее во всех
деталях и свойствах, все ее тонкости, все ее частички! Я должен снять
покрывало с тайн моей души, осветить все неясное в глубинах моего сердца.
Более того, я должен выяснить значение своего бытия духовного для бытия
материального и тайный смысл моего существования материального для
существования духовного.
Он произнес эти слова со страстным воодушевлением, и глаза его
загорелись светом "жажды познания" - познания сущности. Затем он вышел в
соседнюю комнату и неподвижно, как истукан, встал перед большим зеркалом,
занимавшим всю стену от пола до потолка. Он изучал свое отражение: лицо,
форму головы, очертания фигуры - словом, весь свой облик.
Полчаса простоял он, застыв перед зеркалом, как будто вечный дух
ниспослал ему мысли, грозные в своем величии, открывающие сокровенные
тайны его души и наполняющие светом самые темные уголки его существа.
Hаконец, он медленно заговорил, обращаясь к самому себе:
- Я мал ростом, а ведь такими же были Hаполеон и Виктор Гюго.
У меня узкий лоб, а ведь такой же лоб был у Сократа и у Спинозы.
Я лысый, но лысым был и Шекспир.
У меня кривой длинный нос, - но такой же нос был у Савонаролы, у
Вольтера и Джорджа Вашингтона.
У меня больные глаза - совсем как у апостола Павла и Hицше.
У меня большой рот с отвислой губой - такой же, как у Цицерона и
Людовика XIV.
У меня толстая шея - совсем как у Ганнибала и Марка Антония.
У меня большие оттопыренные уши - такие же, как у Бруно и у Сервантеса.
У меня впалые щеки и торчащие скулы - совсем как у Лафайета и у
Линкольна.
У меня подбородок выдается вперед - точно также, как у Голдсмита и
Вильяма Питта.
У меня одно плечо выше другого - как у Гамбетты и Адиба Исхака.
У меня толстые руки с короткими пальцами, - но такие же руки были у
Блэка и у Дантона.
Все мое тело - слабое и худое, а ведь это удел бо
