Дейл Септиумс - Непрощенная
Септиумс Дейл
НЕПРОЩЕННАЯ
Личинка лениво отвалилась от сухих коричневых губ и скатилась на гниющую
щеку. Увядшие листья покрывали тело. Безжизненные руки покоились на животе.
Тусклые пряди закрывали лоб. Мертвые глаза скрывались под увядшими веками.
При жизни она была очень красивой. Но это было три недели назад.
Она больше не была красивой. Ее тело стало частью ландшафта; расщелина
среди черных скал и густой кустарник скрывали его от солнца. Зеленоватый налет
ила, оставшийся на камнях с прошлогоднего паводка, предвещал время, когда
мутные воды реки поднимут и унесут ее тело со скал. Но реки не было Стояло
жаркое, изнуряющее лето Темные лужи, разбросанные по речному руслу, деревья на
берегу - все замерло, неподвижное, как те до Однако внутри трупа уже теплилась
жизнь, паразиты терзали его, извиваясь в разлагающейся плоти.
Отец считал ее отвратительной, испорченной девчонкой. Бедно одетая и
безнравственная. Отец не мог ошибаться, характер действительно портил ей
жизнь. После частых нравоучений она убегала в церковь, взбиралась на
колокольню и просиживала там до тех пор, пока мысли не принимали обычное
течение.
***
Преподобный Льюис Александр Роуз положил черную шляпу с вложенными
вовнутрь перчатками на сервант и посмотрел на дочь Три минуты спустя он все
еще смотрел на нее, барабаня подушечками тонких пальцев по острому носу Тонкие
волосы паутиной рассыпались по пергаментной коже, покрытой бледно-коричневыми
пятнами.
Преподобный Льюис Александр Роуз в который раз сказал ей, что она
отвратительная, испорченная, безнравственная девчонка.
- Шлюха, - сказал он.
Позвонили к чаю; вместе с двумя братьями она проскользнула в столовую; во
время чтения молитвы сидела тихо и прямо...
Подали яичницу с ветчиной, украшенную изумрудными листьями салата;
серебряные ножи тускло мерцали подле бледно-голубых тарелок на ослепительно
белой скатерти.
Воскресное чаепитие продолжалось более часа. Преподобный Льюис Александр
Роуз улыбался и шутил со своими домочадцами, временами заливаясь громким
смехом и пощелкивая себя по носу.
Он был добрым, веселым человеком.
Девочка сидела справа от него, внимательно прислушиваясь к его замечаниям,
но он не замечал ее, совсем не замечал Не заговаривал с ней и не слушал, когда
она пыталась вставить хоть слово.
Постепенно застольная беседа пошла на убыль. Девочка поднялась, собрала
посуду и вслед за матерью вышла на кухню.
Мать не осмеливалась разговаривать с ней. Дочь искренне жалела ее, потому
что та жила в постоянном страхе. Скромная, славная женщина, Эми Роуз равно
отзывалась на гнев и благоволение мужа. Не поднимая глаз, она старательно мыла
посуду; это был лучший семейный сервиз. В ее голове роились мысли о
недостойной дочери и о муже: обоих она любила одинаково сильно.
Пришло время идти в гостиную. Следом за матерью девочка покорно поднялась
по скрипучим ступенькам, покрытым коричневой дорожкой; руки привычно скользили
по полированной поверхности перил. Вот и массивные стенные часы, когда-то
принадлежавшие дедушке: они сурово глянули на нее с высоты.
В гостиной было душно, и девочка устроилась возле раскрытого окна.
Отец монотонным голосом принялся читать псалтырь. Это усыпляло ее. Чтобы
не задремать, она переглядывалась с маленькими братьями, примостившимися по
краям дивана. Улыбалась им, но братья не осмеливались отвечать ей в
присутствии отца.
***
В три часа утра преподобный Льюис Александр Роуз затворил двери своего
кабинета и поднялся по лестнице в ванную ко
