Де Мопассан Ги - Крестины
Ги ДЕ МАПАССАН
КРЕСТИНЫ
- - Ну как, доктор, выпьем коньячку?
- Охотно.
Старый морской врач, протянув рюмку, смотрел, как наполняет ее до
краев ласкающий глаз напиток с золотистым отливом.
Затем он поднял рюмку до уровня глаз, пропустил сквозь нее свет лампы,
понюхал коньяк, взял в рот несколько капель и долго смаковал их, щелкая
языком по влажной, нежной мякоти неба.
- Чудесная отрава! - воскликнул он наконец. - Или, точнее,
обольстительный убийца, вероломный губитель народов!
Но где вам знать его! Вы читали, правда, замечательную книгу под
заглавием Западня и все же не видели, подобно мне, как алкоголь истребляет
целое племя дикарей, маленькое негритянское королевство, именно алкоголь,
привезенный в пузатых бочонках, которые безучастно выгружают рыжебородые
английские матросы.
Послушайте, я расскажу вам о бессмысленной и потрясающей драме,
вызванной пьянством; она разыгралась на моих глазах, да, на моих глазах,
неподалеку отсюда, в Бретани, в деревушке возле Пон л'Аббе. Взяв как-то
отпуск на год, я поселился в загородном доме, доставшемся мне от отца. Вам
знакомо это плоское побережье, где ветер свищет день и ночь в кустах дикого
терновника, где попадаются огромные камни, бывшие некогда богами, которые
стоят или лежат на земле, храня что-то жуткое в своем положении, обличье,
форме. Мне всегда казалось, что они вот-вот оживут и двинутся по равнине
медленной и тяжелой поступью, поступью гранитных великанов, или улетят на
гигантских крыльях, крыльях из камня, в рай друидов.
Море замыкает там горизонт и господствует над ним, беспокойное море,
полное черноголовых рифов, окруженных кипящей пеной, которые, словно
собаки, поджидают рыбаков.
И люди уходят в это грозное море, которое одним движением своей
зеленоватой спины переворачивает рыбачьи лодки и глотает их, как пилюли.
Днем и ночью они выходят в море на утлых суденышках, отважные, буйные и
пьяные. А пьяны они бывают часто. "Если бутылка полна, - говорят они, - то
и риф заметишь, а если пуста, ничего не увидишь".
Зайдите в любую хижину - и вы не найдете там отца семейства. А если
спросите хозяйку, что сталось с ее мужем, она укажет рукой на угрюмое море,
которое, ревя, окатывает белой слюной побережье. Он остался там навеки
однажды вечером, когда хватил лишку. И старший сын тоже. У нее есть еще
четверо сыновей, четверо здоровенных белокурых молодцов. Скоро настанет их
черед.
Итак, я жил в загородном доме близ Пон л'Аббе со слугой, бывшим
моряком, и с бретонской семьей, присматривавшей за усадьбой в мое
отсутствие. Семья состояла из трех человек - двух сестер и мужа одной из
них, который ухаживал за моим садом.
В тот год, незадолго до Рождества, жена моего садовника родила
мальчика.
Молодой папаша попросил меня быть крестным ребенка. Я не мог отказать
ему, и он занял у меня десять франков, якобы для того, чтобы заплатить
священнику.
Крестины были назначены на второе января. Уже неделю земля лежала под
снегом, покрытая мертвенно-белой, плотной пеленой, конца которой не было
видно на этом низком и плоском берегу. Только вдали за белой равниной
чернело море; оно бушевало, выгибало спину, катило волны, словно собираясь
наброситься на свою бледную соседку, умиротворенную, сумрачную и холодную,
как покойница.
В девять часов утра папаша Керандек явился ко мне со свояченицей,
старшей из сестер Кермаган, и с повитухой, которая несла ребенка,
завернутого в одеяло.
Мы тотчас же отправились в церковь. Мороз был такой, что долмены - и
те могли
