Де Вега Лопе - Новеллы (-)
Лопе де Вега
Новеллы
Перевод А. А. Смирнов
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДИАНЫ
Не из неблагодарности промедлил я повиновением вашей милости, а из
опасения, что не сумею вам угодить. Вы приказали мне написать новеллу {1}, и
это явилось для меня большой неожиданностью, ибо хотя и верно то, что
"Аркадия" {2} и "Пилигрим" {3} чем-то напоминают произведения этого
литературного рода, более распространенного у итальянцев и французов, чем у
испанцев, все же они очень отличаются от новеллы и более непритязательны по
своей манере. Во времена менее просвещенные, чем наши, хотя и более богатые
людьми учеными, новеллы назывались просто рассказами, их пересказывали по
памяти, и никогда, сколько мне помнится, я не видел их записанными на
бумаге; содержание их было таким же, как в тех книгах, которые выдавались за
исторические и назывались на чистом кастильском языке "рыцарскими деяниями",
- так, как если бы мы сказали: "Великие подвиги, совершенные доблестными
рыцарями". В этих историях испанцы проявили верх изобретательности, ибо по
части выдумки испанцев не превзошел ни один народ в мире, как можно видеть
во всех этих "Эспландианах", "Фебах", "Пальмеринах", "Лисуарте",
"Флорамбелях", "Эсфирамундах" и прославленном "Амадисе", отце всего этого
полчища, сочиненном некоей португальской дамой {4}. Боярдо, Ариосто {5} и
другие писатели последовали их примеру, правда в стихах; и хотя в Испании не
вполне еще забросили этот род сочинений, поскольку окончательно с ним
расстаться не намерены, но в то же время существуют теперь у нас и книги
новелл как переведенных с итальянского, так и собственного сочинения, в
которых Мигель Сервантес проявил и изящество слога и редкое искусство.
Признаюсь, что книги эти чрезвычайно занимательны и могли бы стать
назидательными, как некоторые трагические повествования Банделло {6}, но
только их должны были бы писать люди ученые или, во всяком случае, весьма
искушенные в светских делах, потому что люди эти умеют находить в каждом
человеческом заблуждении нечто поучительное и дающее пищу для наставлений.
Я никогда не воображал, что мне придет в голову заняться сочинением
новелл, и сейчас желание вашей милости и мой долг повиноваться вам поставили
меня в затруднительное положение, но чтобы это не показалось с моей стороны
нерадивостью, ибо я изобрел множество сюжетов для моих комедий, - то с
позволения тех, кто сочиняет новеллы, я постараюсь услужить вашей милости
этим рассказом, о котором могу по крайней мере сказать твердо, что вы не
могли его ни от кого слышать и что он не переведен ни с какого другого
языка. Итак, я начинаю.
В славном городе Толедо, который по справедливости называют
императорским {7}, что подтверждает и его герб, не так давно жили два
кабальеро. Были они ровесниками, и связывала их крепкая дружба, которая
нередко возникает в ранней молодости у людей со схожими характерами и
привычками. Я позволю себе скрыть их подлинные имена, чтобы не задеть
чье-либо достоинство описанием различных случайностей и превратностей его
судьбы. Скажу поэтому, что одного из них звали Октавио, а другого - Селио.
Октавио был сыном знатной вдовы, и его мать гордилась им, как и дочерью
своей Дианой, именем которой названа эта новелла, не меньше, чем Латона
гордилась Аполлоном и богиней Луны {8}. Лисена - так звали эту сеньору -
щедро оплачивала наряды и развлечения Октавио, но умеренно и осторожно
тратила деньги на свою дочь, одевая ее всегда с большой скромностью. Диану
это чрезвычайно огорчало: извес
