Давенпорт Гай - Мистер Черчъярд И Тролль
ГАЙ ДАВЕНПОРТ
МИСТЕР ЧЁРЧЪЯРД И ТРОЛЛЬ
Когда шахматная доска в кофейне казалась праздной уловкой, чтобы скоротать
часы, когда выдыхалось очарование крепостных парапетов вокруг Кастелета, с их
боярышником и зеленоногими шотландскими куропатками, вдоль которых караулом
вышагивали гвардейцы, когда слова артачились и не хотели ложиться на бумагу,
книги отдавали затхлостью, а сплетенный воедино поток мысли завязывался
узлами, мистер Чёрчъярд(1), философ, брал коляску и ехал в Лес Троллей на
долгую созерцательную прогулку.
Мужлан на козлах обычно лущил горох, извлекая стручки из шляпы.
-- В Лес Троллей, говорил мистер Чёрчъярд, натягивая потуже перчатки.
Небо над ним было балтийским с северогерманскими тучами.
Копенгаген громыхал перекатами бочек, визжал колесами тележек, ухал
пакетботами: лютеранские духовые оркестры, лоточники с рыбой, лязг колоколов.
А бесстыжие пострелята орали ему вслед: Либо! Или! -- и сестры грозили им
пальцем: Смотри, повернется и цапнет!
Если день бывал удачным, в лесу его ждал тролль. Мистер Чёрчъярд знал, что
тролль этот, странно-прекрасный, словно какой-нибудь гриб, -- целиком и
полностью плод его рассудка, рожденный перенапряжением, несварением или
избытком желчи, возможно даже -- первородным грехом, но все равно это был
тролль.
У Сократа, этого честного человека, был свой дэймон, почему ж у мистера
Чёрчъярда не может оказаться своего тролля? Он выглядывал из листвы над
головой философа. Прическа у него была датской: словно пух чертополоха,
аккуратная и ровная, под горшок. Когда его звали, он не приходил. Нужно было
сидеть на бревне и ждать.
Лес состоял из горного ясеня и бука, которыми густо заросли все прогалины
между россыпями валунов, серебристых от лишайников и зеленых от мха. Под
ногами глубоко и пружинисто залегали вековые отложения перегнившей листвы,
сквозь которые иногда, от самой зари времени, пробивался дикий цветочек, весь
скрученный и обесцвеченный. Мы желанны в лугах, где нам разостлан ковер, где
можно щипать травку, если мы -- коровы или полевые мыши, а желтые и голубые
цвета -- краски греческих поэтов и итальянских художников.
Однако, здесь, в лесу мы -- чужаки. На другой стороне пролива, в Швеции
есть боры с высокими деревьями, на которых растут шишки, с волками. У природы
свои порядки. Лес так же отличается от бора, как луг от болота. Тут живут совы
и тролли. И еще философы.
В роще Платона с утра слышен лязг садовых ножниц и скрежет граблей по
гравию. Эпикур говорил о необходимости и судьбе, наблюдая, как утрамбовывают
его лужайку. Аристотель и Теофраст под зонтиками от солнца собирали цветочки в
митиленских лугах. А еще был швед Линней, как он себя называл, -- тот изучал
природу в голландских садиках, и на него зевали жирные английские коты.
Тролль где-то здесь -- вон листья шевелятся.
Если б тут был Николай Грюндтвиг или брат мистера Чёрчъярда Питер,
епископ, они бы пригласили тролля сплясать с ними веселый народный танец.
Это что там в папоротниках -- нога с хитроумными пальцами? Где один
тролль, там и два. У него должна быть жена. Иного природа не потерпит. Причем,
молодая. Чего ради нужно сомневаться в троллях, если даже бог все это время
прячется?
Когда Амос беседовал с богом -- уж не с самим собой ли он говорил? Ибо бог
скрывается в свете у всех на виду, и узреть мы его не можем.
Скрюченные пальчики среди листьев бука. Судьба должна опасть спелым
яблоком. Ему не особенно хотелось увидеть тролля. Не стремился он в отчаянии и
бога увидет
