Давенпорт Гай - Листья Бронзовые И Багряные
ГАЙ ДАВЕНПОРТ
ЛИСТЬЯ БРОНЗОВЫЕ И БАГРЯНЫЕ
Он спит на железной койке, и единственный его доход -- те гонорары, что
платит ему Государство за то, что пользуется его портретом на наших почтовых
марках. Говорят, он может сидеть часами и созерцать бюст Ницше. Ему нравится
болтать с друзьями по телефону. Он носит единственное украшение -- Железный
Крест. Он да нарукавная повязка Партии -- вот все, что как-то разнообразит
унылую безыскусственность его формы. Его любимый композитор -- Антон Брукнер,
резкий напор и гармонические прогрессии симфоний которого напоминают ему о
старой Германии, о лесах и горах, о кофейнях с их газетами, шахматами,
беседами о метафизике и научными журналами, о Германии ясной осени и дымки,
когда между деревушками проселки очерчены деревьями, чьи листья, бронзовые и
багряные, горят каким-то великолепием под лучами солнца на исходе дня.
Однажды таким днем он навестил сразу вдову Вагнера и сестру Ницше. По пути
его часто останавливали селяне, желавшие выказать ему свое восхищение. Они
знают, что он сладкоежка, обожает миндальное печенье, поэтому выносят ему
целые тарелки угощенья. Он шутит, что испортит фигуру, -- он, такой поджарый и
тощий. Тем не менее, печенюшку берет, жует ее, а старушки всплескивают руками
и прижимают ладони к щекам. Особенно он любит детей. Взор его загорается при
виде маленькой светловолосой девочки с голубыми глазами.
Со вдовой Вагнера он обсуждает Кольцо, с сестрой Ницше -- политический
вопрос евреев. Он просит разрешения посмотреть письменный стол философа, его
примитивную пишущую машинку, дуэльную шпагу студенческих лет, итальянскую
накидку. Ему показывают чайную чашку философа, и с подобающим почтением он
отвечает, что не пьет ни чая, ни кофе, не курит, не употребляет алкоголь, если
не считать чарки пива время от времени в компании соратников по Партии.
Жизнь его строга. Как некоторые утверждают, в душевных друзьях у него --
одна прекрасная актриса, чей веселый смех и приятные манеры скрашивают ему
государственные заботы после целого дня надзора за баварскими трудовыми
батальонами, встреч с дипломатами, генералами и архитекторами, осмотров
моделей вооружения, образцовых коммун и казарм.
Ему известно всё. Он глубоко изучал большевизм, государственные финансы,
оборону, расовую чистоту, судьбу, немецкую душу, музыку, городское
планирование, военную историю и диететику.
Он говорит только по-немецки. Все мы находим очаровательным, что
единственное чужеродное слово, которое он знает, -- это английское слово
джентльмен. Он уважает ученость в других. Со времен самого Фридриха Великого
не было у нас настолько интеллигентного вождя. Его восхищает дар Муссолини к
языкам, его литературный талант, организаторский гений, его классическая
склонность к триумфальным парадам и древнему римскому достоинству.
Чувство юмора у него восхитительно. Однажды, выехав на своем ,
в шлеме авиатора, чтобы не рассыпалась прическа, он превысил скорость всего
лишь на несколько миль, и полицейский на мотоцикле заставил его съехать на
обочину.
-- Следуйте за мной, сказал полицейский, до Магистрата в следующем
городке, где вам влетит.
-- Следуйте за ним, велел он своему шоферу-капралу.
Полицейский, видите ли, не узнал человека в , поскольку на нем
был шлем авиатора, однако охранник Магистрата сразу понял, кто входит в
здание, и отдал честь, и сам полицейский судья отдал честь, и все замерли.
-- Меня арестовали за превышение скорости, сказал он судье, раскрывшему
рот, точно рыба
