Дадзай Осаму - Исповедь 'неполноценного' Человека
Осаму Дадзай
Исповедь "неполноценного" человека
Перевод с японского В.Скальника
ПРЕДИСЛОВИЕ
Я видел три его фотографии. На одной ему лет десять. Мальчик в
полосатом хакама* из грубого холста снят в саду на фоне пруда в окружении
многочисленных сестер (вероятно, родных и двоюродных); голову сильно склонил
влево и состроил уродливую гримасу улыбки. Я сейчас употребил слово
"уродливую", хотя неразборчивые люди, то есть те, кому безразлично, что
красиво, а что безобразно, взглянув на фотографию, сказали бы, может быть:
"Какой милый мальчик!" И это не было бы просто любезностью, потому что все
же в улыбке было то, что обычно определяют словом "милый". Но люди, хоть в
какой-то мере знающие толк в красоте, скорее всего пробурчали бы:
"Неприятный ребенок" и, пожалуй, отшвырнули бы фотографию, словно не ее, а
гусеницу держали в руках.
И в самом деле: чем дольше смотришь на этого улыбающегося мальчика, тем
неприятнее становится|... Так ведь это и не улыбка. Мальчик совсем не
улыбается. Приглядимся внимательнее: кулачки сжаты. А улыбающийся человек не
может сжимать кулаки. Обезьяна. Обезьянья мордочка с гримасой улыбки.
Иллюзию улыбки просто создают безобразные морщины. "Морщинистый малыш" нот
что хочется сказать об этом ребенке. Снимок производит странное впечатление,
что-то есть в мальчике омерзительное, если не сказать - вызывающее тошноту.
Никогда не доводилось мне видеть ребенка с таким странным лицом.
Второй снимок тоже поражает: возможно ли так измениться? Здесь он уже
студент, может быть, гимназист - трудно сказать наверняка, но сразу
бросается в глаза, что он стал значительно симпатичнее. Однако опять-таки,
как это ни странно, и на этой фотографии он какой-то неживой. На нем
студенческая (или гимназическая) форма, из кармашка на груди выглядывает
белый платочек; положив ногу на ногу, он сидит в плетеном кресле и, опять
же, улыбается. Только теперь это уже отнюдь не обезьянья гримаса - его
улыбка, я бы даже сказал, изысканна. И все же что-то отличает ее от обычной
человеческой улыбки. Не чувствуется в юноше полнокровия, что ли, вкуса к
жизни, начисто отсутствует ощущение реального бытия; легкость даже не
птички, а перышка, листа бумаги - вот что ощущалось в его улыбке. Он весь
был какой-то искусственный. Большой оригинал? Да вроде нет. И не лицемер. И
не изнеженное создание. Ну и, конечно же, не пижон. Вглядевшись в это лицо
внимательно, можно разглядеть что-то неприятное, что-то от оборотня или
привидения. Никогда я не видел юношей с таким странным, хотя и красивым
лицом.
И, наконец, третий фотоснимок, самый удивительный. Возраст определить
совершенно невозможно. Голова седая. Он сидит в углу грязной комнаты (на
фотографии отчетливо видны рваные в трех местах обои), греет руки над
маленьким хибачи**. На этом снимке он уже не улыбается. И вообще лицо ничего
не выражает. Впечатление такое, будто греющий над очагом руки молодой
человек медленно угасает. Чем-то зловещим, большим несчастьем веет от этого
снимка. Но было в нем еще что-то загадочное, поразившее меня. Лицо снято
крупно, я мог внимательно изучить его - самый обыкновенный лоб, ничего
особенного в морщинах, бровях, глазах, обыкновенный нос, рот, подбородок...
Ах, вот в чем дело: это лицо не только безжизненно, оно бесприметно, оно
совершенно не оставляет следа в памяти. Вот только что я взглянул на
фотографию, зажмуриваю глаза - и ничего не могу вспомнить. Припоминаю стены,
очаг, но не могу представить себе человека, находящегося в
