Гурфель Бенор - Из Записных Книжек Бенора Гурфеля
Бенор Гурфель
Из Записных Книжек Бенора Гурфеля
"На старости я сызнова живу,
Минувшее проходит предо мною..."
(А. С. Пушкин)
"Любимый город может спать спокойно..."
Это была любимая песня отца Ильи. Он её часто негромко напевал.
"...Пройдут, товарищ, все бои и грозы...". Видимо, слова и мелодия песни в
чём-то соответствовали его внутреннему настрою.
Надо признать, что "боёв и гроз" отец, к своим тридцати, перенёс
достаточно. Как, впрочем, и всё его поколение. Были тут: Первая мировая война,
Русская революция, Гражданская война, еврейские погромы, тиф, голод и грабежи.
Пять раз переходила Одесса из рук в руки. Пять раз жизнь семьи висела на
волоске.
И когда подвернулся момент, он сумел договориться с контрабандистами и те
дождливой ночью, на лодке-плоскодонке пересекли Днестр и переправили семью в
относительно спокойную и относительно сытую Бессарабию. При этом отец, по
непонятным причинам, был захвачен махновцами, которые хотели его расстрелять.
Но узнав, что жид - врач, учившийся в Берлине, не расстреляли, а послали
лечить своих раненых. После успешного их лечения сказали: "Иди, дохтур, до
воли, до хаты" - и дали на дорогу шматок сала.
Так, после разного рода приключений, отец со своей красивой, вальяжной
женой и дочерью оказался в этом спокойном и тихом городке. Будучи общительным
и весёлым, он быстро вошёл в круг местной еврейской интеллигенции. Все они,
сыновья и дочери маклеров, торговцев и арендаторов, прошли трёхпроцентную
норму русских гимназий, закончили, в основном, Берлинский, Венский или
Пражский университеты, зачитывались Андреевым, Куприным и Арцыбашевым, были
либеральных убеждений, дома говорили по-русски и немножко стеснялись своих
местечковых родственников.
За кордоном осталась Россия с её красными, белыми и зелёнными; с её
чекистами и строительством нового мира; с её угаром: "ах яблочко, да куды
котишься?.." А здесь, казалось, был покой и так хотелось налаженной жизни:
приходить вечерами домой, не спеша ужинать, ходить в гости или принимать
гостей и не бояться.
Но не суждено было, не суждено.
Вдруг в 1929 нежданно-негаданно заболела и в течении двух недель умерла от
менингита девятилетняя Дэби - единственная дочь. Семья была раздавлена, а мать
полностью так никогда и не оправилась.
Может, под гнётом горя, а может, из-за активности своей натуры отец
увлёкся сионизмом. Это было время острой политической борьбы между различными
фракциями сионизма, с их разным видением, каким должно быть еврейское
государство и каким путём к этому прийти. Отец примкнул к правому крылу и
быстро стал местным лидером т.н. "сионистов-ревизионистов". Тогда-то он и
познакомился с легендарным вождём правых сионистов Владимиром Жаботинским -
писателем, политиком, солдатом. Общественная деятельность занимала всё
свободное от работы время. Кроме того, отец организовал и финансировал курсы
по подготовке еврейской молодёжи, стремящейся эммигрировать в Палестину. На
этих курсах парни и девушки учились пахать, растить скот, держать в руках руль
трактора и винтовку.
Мать оставалась в стороне от этих занятий. Её время распределялось между
сидением дома и ежедневным сидением на кладбище, у могилы дочери. Надо было
что-то делать, надо было спасать жену и, соответственно, себя. Так был задуман
ребёнок, которого впоследствии назовут Илья.
И когда пришло ему время появиться на этот свет и уменьшить материнскую
боль, то, конечно, вести и принимать роды был приглашён доктор Элик.
Доктор Элик был знаменитым д
