Гэскин Кэтрин - Сара Дейн
САРА ДЕЙН
Кэтрин ГЭСКИН
Анонс
Героиня романа - молодая, красивая, умная девушка, дочь образованного, но опустившегося человека, потеряв отца, остается совсем одна, без средств к существованию. Не в силах вынести унижений в доме, где ей пришлось служить прислугой, обманутая любимым, она решает бежать в Лондон, но ее арестовывают и обвиняют в воровстве.
И вот она в толпе ссыльных плывет в Новый Южный Уэльс, где ей предстоит провести семь долгих лет. И тут внезапно ей представляется возможность вырваться из кошмара, в который она попала, и начать новую жизнь...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава ПЕРВАЯ
I
«Я воскресение и жизнь, возгласил Господь, верующий в меня и после смерти своей...»
В толпе, заполнившей палубу «Джоржетты», почти никто не двигался. Все слушали слова погребальной службы; людей, казалось, заворожило бесстрастное спокойствие голоса капитана. Лишь наиболее любопытные проталкивались вперед, чтобы лучше рассмотреть сверток из парусины, зашитый суровыми нитками и слегка прикрытый британским флагом.
Дело происходило июньским днем 1792 года. «Джоржетта» - двухпалубное судно с шестьюдесятью четырьмя пушками на борту, принадлежавшее Ост-Индской компании, - десять дней назад покинуло Рио и направлялось в Кейптаун. После Кейптауна, согласно приказу, должно было повернуть на юг, в Антарктический океан, а затем, взяв восточнее, следовать курсом, которым до него шли лишь несколько кораблей.
Пунктом назначения было поселение, основанное четыре года назад на берегу Порт-Джексона, в новой колонии Южного Уэльса. В то время оно почти не было известно под своим нынешним именем Сидней; а названием, которое гремело во всех судебных залах и тюрьмах Англии, было Ботани-Бей. Это поселение было страшным местом, предназначенным для размещения лиц, которых не могли вместить тюрьмы метрополии: оно являло собой тюрьму, бегство из которой было невозможно, а надежда хоть когда-нибудь вернуться в Англию - напрасной. «Джоржетта» предназначалась для перевозки узников, и мысль о Ботани-Бей сверлила мозг почти всех, кто молча слушал речь капитана.
«Человек, рожденный женщиной, недолго пребывает на земле...»
Эти люди, окружавшие прикрытую флагом парусину, представляли странное зрелище. По всему судну - на верхней палубе, на юте и на полуюте - были расставлены в четком порядке босоногие и грязные члены команды; лица их, как и полагалось, отражали торжественность момента, хотя этот парусиновый сверток совершенно ничего для них не значил.
Один или два, ради торжественности момента, заплели свои жирные волосы в косички, что придало им гораздо более благообразный вид по сравнению с их товарищами. Все они были немыты, что мог уловить не только глаз, но и нос.
Четыре офицера, штурман, помощник и шестеро гардемаринов стояли в строгой шеренге позади капитана. Корабельный врач занял свое место в конце шеренги, всем своим видом давая понять, что не принадлежит к этой иерархии, ибо не является, подобно им, настоящим моряком.
На каждом лице было то же застывшее выражение, которое отражалось на лицах команды: глаза устремлены на горизонт, который наклоняется в такт покачиванию судна; фигуры застыли по стойке «смирно». Слова погребальной службы долетали до их невнимательных ушей: они уже слышали все это много раз; только на гардемаринов, достаточно молодых и неопытных, эта церемония могла произвести сильное впечатление. Самый младший из них, паренек четырнадцати лет, впервые вышедший в море, время от времени бросал тревожные взгляды на парусину. На остальных лицах читалось терп
