Грин Грэм - Меня Создала Англия
МЕНЯ СОЗДАЛА АНГЛИЯ
Грэм ГРИН
Раз я живу - не умирать же мне с голоду.
Уолт Дисней. “Кузнечик и муравей”
1
Видимо, она ждала любовника. Без малого час просидела она на высоком табурете, вполоборота к стойке, не сводя глаз с вращающейся двери. За ее спиной под стеклянным колпаком стопкой громоздились бутерброды с ветчиной, шипели спиртовые чайники.
Когда дверь открывалась, внутрь вползал едкий запах машинной гари. От него сводило кожу на лице и скулы. - Еще джин. - Уже третья рюмка. Негодяй, подумала она с нежностью, я же умираю с голоду.
Научившись пить шнапс, она и джин проглотила залпом; хорошо бы с кем за компанию, но компании не было. Мужчина в котелке, поставив ногу на медный приступок и облокотившись на стойку, тянул пиво, что-то говорил, опять прикладывался к кружке, вытирал усы, что-то говорил, посматривал на нее.
Через пыльное дверное стекло она вгляделась в шумную темноту снаружи. В тусклый прямоугольник сыпали искрами машины, сигареты, тележка выбивала искры на асфальте. Дверь крутанулась, заглянула усталая старуха, кого-то не нашла.
Она поднялась с табурета; мужчина в котелке следил за ее движениями, официантки бросили вытирать посуду, смотрели. Их мысли барабанили ей в спину: не дождалась, значит? Интересно, что он из себя представляет?
Поиграл и бросил? Она стояла в дверях, искушая их любопытство: ее забавляла обступившая тишина - глубокая и внимающая.
Ее взгляд обежал пустые голубые рельсы, скользнул по платформе и уткнулся в дальние фонари и книжные киоски; потом она вернулась к своему табурету, чувствуя, как облепившие ее чужие мысли отлетают вместе с чайным паром, официантки протирали стаканы, мужчина в котелке потягивал пиво. - Дальше будет хуже. Возьмите, к примеру, шелковые чулки. - Еще джин... - Теперь она только пригубила, опустила рюмку на стойку и стала торопливо краситься, словно спохватившись, что в горячке ожидания пренебрегла обязанностями.
Уверенная, что он уже не придет, а еще час надо чем-то себя занимать, она про них и вспомнила: рот, нос, щеки, брови. - Фу-ты, черт! - Сломался карандаш для бровей, и упавший на пол грифель она растерла носком туфли. - Фу-ты, черт! - ей было наплевать, что ее опять обступает любопытство, холодное и враждебное. А ведь это все равно, что разбить зеркало, - плохо, не к добру.
Уверенность покидала ее. Она уже сомневалась, узнает ли брата, если он соблаговолит явиться. Но узнала сразу: шрамик под левым глазом, круглое лицо, которое всегда казалось неожиданно осунувшимся, лицо утомленного ребенка, и настораживающее даже посторонних добродушие.
- Кейт, - он был весь раскаяние, - прости, что опоздал. Я не виноват. Видишь ли... - и насупился, готовый встретить недоверие. И целуя его, обнимая, чтобы убедиться в его реальности, в том, что он-таки пришел и они опять вместе, она думала: а с какой стати верить ему?
Он рта не откроет без того, чтобы не соврать.
- Хочешь моего джина? - Он пил медленно, и она, как о себе самой, уверенно поняла, что он встревожен.
- Ты не изменился.
- А ты изменилась, - сказал он. - Ты очень похорошела, Кейт. - Вот оно, думала она, обаяние, твое проклятое пленительное обаяние. - Благополучие тебе к лицу. - Она всматривалась в него, придирчиво разглядывала, как он одет, искала признаки, что сам он в эти годы видел мало благополучия. Впрочем, один хороший костюм у него всегда был. Высокий, широкий в плечах, худощавый и немного утомленного вида, со шрамом под левым глазом, он сразу привлек внимание официанток. - Пожалуйста, пива, - и официантка бук
