Грабал Богумил - Руководство Лля Ученика Пабителя
Богумил Грабал
Руководство лля ученика Пабителя
Из книги "Жизнь без смокинга"
Я - поклонник солнца в ресторанчиках под открытым небом, любитель
глотка луны, отраженной в мокрой мостовой, я шагаю прямо и ровно, в то время
как моя жена дома, хотя и трезвая, совершает неверные движения и
пошатывается, шутливое толкование Гераклитова "Panta rhei" переливается у
меня в горле, и любая пивная на свете видится мне скопищем оленей,
сцепленных между собой рогами беседы, выведенное крупными буквами memento
mori! , сквозящее во всех вещах и людских судьбах, вновь и вновь дает повод
выпить sub specie aeternitatis , так что я - догматик в жидком состоянии,
теория тростника и дуба - моя движущая сила, я - испуганный человеческий
вскрик, который снежинкой падает на землю, я вечно спешу, для того чтобы
два-три часа в день бездеятельно и деятельно мечтать, ибо я хорошо сознаю,
что человеческая жизнь течет так же, как тасуется колода карт, что лучше
меня кто-нибудь выстирал бы или обронил вместе с носовым платком, иногда
кажется, будто я предвкушаю, что на меня вот-вот свалится миллион, хотя я
отлично понимаю, что в конце концов мне выпадет смеющийся ноль, что весь
этот хоровод начался с капельки семени и закончится потрескиванием огня,
после такого прекрасного начала - столь прекрасный конец, и в миловидном
обличье жизни ты ласкаешь кумушку Смерть; я поливаю цветы, когда идет дождь,
в душном июле волоку за собой декабрьские санки, в жаркие летние дни, желая
обрести прохладу, я пропиваю деньги, которые отложил на покупку угля, чтобы
согреваться зимой, я то и дело замираю в страхе от того, что людей не
страшит, как коротка жизнь и как мало времени отпущено им на запои и
безумства, пока же хватает времени, я воспринимаю утреннее похмелье как
полезный опыт, как высшую ценность поэтической травмы с признаками пищевой
несовместимости, которую нужно смаковать как святой приступ желчекаменной
болезни, я - раскидистое дерево с переплетенными ветвями счастливых и
несчастных случаев, полное внимательных и улыбчивых глаз, которые всегда
пребывают в состоянии влюбленности, какое это наслаждение - молодые побеги
на старом стволе и смех свежераспустившейся листвы, мой климат -
переменчивая апрельская погода залитая скатерть - вот мое знамя, в его
колышущейся тени я переживаю не только радостную эйфорию, но и оползень
возвращения к жизни, тупую боль в затылке и страшную дрожь в руках, я
собственными зубами извлекаю из ладоней осколки и остатки вчерашней бурной
ночи и каждое утро удивляюсь, как это я еще не умер, я все время ожидаю, что
загнусь раньше, чем успею всласть побезумствовать, я не мню себя четками, я
лишь звено в разорванной цепочке смеха, хрупкая поросль ясеня дает силу
моему буйному воображению, во мне что-то выхолощено - нечто такое, что
одновременно существует и при этом откатывается в прошлое, дабы оно, описав
дугу, катапультировалось в будущее, которое опять-таки вечно отодвигается от
моих жадных губ и глаз, отчего они косят, будто перед глыбой слоистого
исландского известняка, сегодня есть вчера, но прежде всего послезавтра,
поэтому я - творец поспешных всеобъемлющих выводов, дегустатор
расплесканного пространства; склероз, маразм, как и детский щебет, я считаю
источником вполне вероятных открытий, игривостью и игрой я обращаю юдоль
слез в смех, я зачаровываю действительность, и она всякий раз дает мне знак,
я - робкая косуля на поляне дерзких мечтаний, я - колокол, треснувший под
ударами молниями ожидани
