Голсуорси Джон - Патриций
Джон Голсуорси
Патриций
Перевод Р. Облонской.
"Нрав человека - его рок".
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
ГЛАВА I
Первый луч зари, проникший в большую залу, такую высокую, что лепной
потолок ее казался недоступным взору, с задумчивым, холодным любопытством
оглядел эту причудливую кладовую Времени. Свободный от предубежденности,
свойственной человеческому взгляду, он отмечал одну за другой странные
несообразности, словно освещая бесстрастный ход самой истории.
В этой столовой - одной из красивейших в Англии - Карадоки, поколение
за поколением, веками копили свои реликвии и трофеи. Они строили и разрушали
и вновь отстраивали все вокруг стен этой залы, пока усадьба Монкленд не
обрела некоего единства и цельности. Лишь этот покой, возведенный древними
строителями, остался нетронутым и сохранил в своей почти монастырской
строгости отпечаток их суровых душ. И в свете заглянувшей сюда зари все
явственнее проступали трогательные свидетельства столь присущей человеку
жажды утвердить себя в веках - все, что некогда было его жизнью, фетиши,
причудливые атрибуты верований, - но видны становились также и следы
безжалостной руки Времени.
Летописец нашел бы здесь все нужные ему доказательства; психолог
безошибочно распознал бы черты высокого происхождения; философ проследил бы
путь развития аристократии - от первобытной грубой силы или ловкости через
века могущества к живописному упадку. Даже художник мог бы уловить здесь
едва угадываемый, невыразимый словами дух дома, точно в древнем соборе, где,
кажется, так и слышишь, как бьется его старое сердце.
От легендарного меча, принадлежавшего тому валлийскому вождю, который с
помощью искусного, щедро вознагражденного вероломства вошел в доверие к
Вильгельму Завоевателю и, женившись на вдове некоего норманна, взял за ней
обширные земли в Девоншире, и до кубка, вскладчину преподнесенного Джефри
Карадоку, нынешнему графу Вэллису, его девонширскими арендаторами по случаю
его женитьбы на леди Гертруде Симмеринг, - все было здесь, кроме портретов
предков, висевших теперь в лондонском особняке Вэллисов. Здесь хранилась
даже древняя копия выцветшей, полуистлевшей грамоты, которою король жаловал
земли и титул Джону, самому блестящему из Карадоков, ибо по забавной
оплошности, какой избежал редкий из древних родов, сей Джон, к несчастью, не
озаботился родиться от законного брака. Да, она была здесь, открыто
вывешенная на стене, так как случай этот, несомненно волновавший умы в
пятнадцатом веке, ныне служил лишь темой для анекдота, тем более потешного,
что среди фермеров соседнего прихода можно было наверняка встретить потомков
"единокровного" брата Джона - Эдмунда.
Продолжая свой путь, луч зари соскользнул с развешенного на стене
оружия, на тигровые шкуры, вывезенные всего лишь год назад из Индии Берти,
младшим сыном Карадоков, как бы напоминая, что те, кому некогда принадлежало
первенство по простому закону природы, венчающей своими благами дерзновенных
и сильных, ныне, оттесняемые от основного потока жизни нации, вынуждены
искать повода для дерзаний, чтобы не разувериться в своей силе.
Беспощадный луч раннего летнего утра отметил немало других перемен,
скользя со строгих гобеленов на бархатистые ковры, свидетельствующие о
здравом смысле нынешней знати, отказавшейся от аскетизма предков. Но тут,
словно наскучив собственным критическим бесстрастием, заря пожелала одеть
все вокруг в колдовской убор: взошло солнце, и в окна, обращенные к востоку,
хлынул ровный и несказанно радостный
