Гибсон Уильям - Отель 'новая Роза'
Уильям Гибсон
Отель "Новая роза"
Семь ночей в этом гробу, Сенди, семь взятых взаймы у времени ночей.
Отель "Новая роза". Как я хочу тебя сейчас. Было несколько случаев, когда я
ударил тебя. Проигрывая это в памяти, медленно -- жестоко и сладко, -- я
едва ли не ощущаю это. Иногда я вынимаю из сумки твой маленький
автоматический пистолет, провожу большим пальцем по гладкому дешевому гробу.
Китайский, 22-й калибр, дуло не шире расширившихся зрачков твоих исчезнувших
глаз. Фокс теперь мертв, Сенди. Он сказал, чтобы я забыл о тебе.
Помню, Фокс стоит, облокотившись об обитую плюшем стойку в полутемном
баре какой-то сингапурской гостиницы, кажется, на Бенкулен-стрит. Его руки
рисуют в воздухе различные сферы влияния, расставляют на невидимой доске
внутренних соперников. Взмах левой обозначает кривую графика чьей-то
карьеры, а указательный палец правой утыкается в меня -- будто в уязвимое
место, которое он обнаружил в броне какого-нибудь танка мысли. Фокс --
снайпер в войне мозгов, посредник на перекрестках большого бизнеса. Он --
разведчик в тайных вылазках "дзайбацу", контролирующих мировую экономику
транснациональных корпораций.
Я вижу, как Фокс ухмыляется, тараторит. Он встряхивает головой, отметая
мои экскурсы в промышленный шпионаж. Грань, говорит он, всегда ищи Грань. Он
произносит это слово с нажимом, так и слышится заглавная буква в начале.
Грань для Факса -- Чаша Грааля, необходимая составляющая выдающегося
человеческого таланта, не подлежащая передаче, запертая в мозгу самых крутых
ученых мира.
Грань не записать на бумагу, говорил Фокс, не набить на дискету.
Деньги делаются на отступниках, предающих свои корпорации .
Фокс был вкрадчив и ловок, как лис. Солидность его темных французских
костюмов уравновешивалась мальчишеским вихром, не желавшим оставаться на
своем месте. Меня всегда расстраивало то, как пропадала видимость изящества,
когда он отходил от стойки бара, -- левое плечо вывернуто под таким углом,
что не скрыть никакому парижскому портному. В Берне кто-то переехал Факса
такси, и ни один хирург так и не додумался, как выправить ему позвоночник.
Думаю, я пошел за ним, потому что он сказал, что охотится за Гранью.
И где-то там, на пути к Грани, я и нашел тебя, Сенди.
Отель с громким названием "Новая роза" -- это всего лишь нагромождение
гробов на обшарпанной окраине международного аэропорта Нарита. Пластиковые
капсулы в метр высотой и три длиной, похожие на выпавшие зубы Годзиллы,
подвешены над бетонным основанием у дороги в аэропорт. В потолок каждой
капсулы вмонтирован телевизор. Я целые дни проводил за японскими викторинами
и старыми фильмами. Временами я держал в руке твой пистолет.
Иногда мне слышно, как через равные промежутки времени в Карете
поднимаются самолеты. Закрыв глаза, я представляю, как четкий белый хвост
выхлопов расплывается, теряет форму.
Впервые я увидел тебя в дверном проеме обшарпанного бара в Йокогаме.
Евразийка, полугайдзин. Длинные ноги и сногсшибательный струящийся наряд,
китайская копия с оригинала какого-то известного японского кутюрье. Темные
европейские глаза, азиатские скулы. Я помню, как потом, в номере, ты
вытряхнула сумочку на постель, выискивая что-то среди косметики. Мятый
сверток новых иен, ветхая записная книжка, перетянутая резинкой, банковский
чип "Мицубиси", японский паспорт с тисненой золотой хризантемой на обложке и
китайский 22-го калибра.
Ты рассказала мне недлинную историю своей жизни. Твой отец был служащим
в Токио, но теперь он
