Вульф Джин - Меч Ликтора
Джин Вулф
"Меч ликтора"
Уходят вдаль людских голов бугры:
Я уменьшаюсь там, меня уж не заметят,
Но в книгах ласковых и в играх детворы
Воскресну я сказать, что солнце светит.
Осип Мандельштам
Глава I ХОЗЯИН ДОМА ЦЕПЕЙ
- Я едва сдерживалась, Северьян, - вздохнула Доркас и встала под струи
воды в каменной парной, - на мужской половине, наверное, есть такая же;
впрочем, я не знаю. И всякий раз, стоило мне шагнуть наружу, я слышала,
что они обо мне говорят. Называют тебя гнусным мясником - я даже повторять
не хочу, как еще.
- Ничего удивительного, - ответил я. - В городе целый месяц не было ни
одного приезжего, ты первая; пошли толки - этого и следовало ожидать.
Кое-кому из женщин известно, кто ты такая, и они будут только рады
посудачить и рассказать пару баек. Сам я давно привык, а ты по дороге сюда
наверняка не раз слышала, как меня величают; я, во всяком случае, слышал.
- Ты прав, - призналась она и уселась на внутренний выступ бойницы. Внизу
простирался город, и огни многочисленных лавочек и мастерских уже заливали
Ацисову долину желтым, как лепестки нарцисса, светом; однако Доркас,
казалось, ничего этого не замечала.
- Теперь ты понимаешь, почему устав гильдии запрещает мне жениться, но
я уже повторял тебе множество раз, что готов нарушить его ради тебя -
только пожелай.
- Иными словами, мне было бы лучше жить где-нибудь в Другом месте, а сюда
приходить только раз или два в неделю. Или ждать, пока ты сам ко мне
наведаешься.
- Именно так все обычно и устраиваются. Рано или поздно тем женщинам,
которые сегодня распускали о нас сплетни, станет ясно, что их сыновья,
мужья или они сами в один прекрасный день могут оказаться в моей власти.
- Но ведь дело совсем не в этом, неужели ты не понимаешь? Дело в том,
что... - Доркас осеклась и, поскольку я тоже молчал, вскочила и принялась
мерить шагами комнату, скрестив на груди руки. Я никогда не видел ее такой
и почувствовал раздражение.
- Так в чем же? - спросил я.
- Прежде это действительно были сплетни. А теперь - правда.
- Я упражнялся в своем искусстве всякий раз, как находилась работа.
Нанимался в городские и сельские органы правосудия. Несколько раз ты
наблюдала за мной из окна - никогда не любила стоять в толпе, хотя я и не
вправе упрекать тебя в этом.
- Я не наблюдала.
- Но я помню, что видел тебя.
- Я не смотрела. В тот момент, когда все свершалось, я не смотрела. Ты
бывал так поглощен своим занятием, что не мог видеть, отходила ли я от
окна или закрывала глаза. Когда ты первым вспрыгивал на эшафот - вот тогда
я действительно смотрела и махала тебе рукой. Ты был таким гордым, стоял
прямой, как твой меч, - ты был очень хорош. Ты был честен. Помню, как
однажды рядом с тобой стояли какой-то судейский служащий, иеромонах и
осужденный; и только у тебя было честное лицо.
- Ты не могла его видеть. Я наверняка был в маске.
- Северьян, мне не обязательно было видеть его. Я ведь так хорошо его знаю.
- Разве я с тех пор изменился?
- Нет, - неохотно ответила она. - Но я побывала в подземелье. Видела в
галереях людей, закованных в цепи. И сегодня вечером, когда мы уляжемся
спать в нашу мягкую,постель, они будут там, внизу, под нами. Сколько,
говоришь, их было, когда ты водил меня туда?
- Около тысячи шестисот. Неужели ты искренне веришь, что эти шестнадцать
сотен гуляли бы на свободе, если бы меня здесь не было? Вспомни, когда мы
сюда прибыли, они уже сидели там.
Доркас избегала моего взгляда.
- Это похоже на общую могилу, - пробормотала о
