Вудхауз Пэлем Грэнвил - Жасминный Домик
Пэлем Грэнвил Вудхауз
Жасминный домик
Джемс Родмен выколотил пепел из трубки и некоторое время сидел молча,
задумчиво уставившись на огонь. Потом почесал за ушами у своего пса Вильяма,
лежавшего на ковре, набил трубку и снова закурил. Огонек спички озарил на
мгновение его мужественное лицо. За окном шумел ветер и потоками лил дождь.
- Вы верите в привидения? - вдруг спросил он.
- Верю ли я в привидения?
- Да.
- Нет, не верю.
- Я, может быть, неудачно выразился. Верите вы, например, в
заколдованные дома? Верите ли вы в то, что злое влияние может тяготеть над
определенным местом, угнетая живущих там?
- Нет, не верю.
Джемс недовольно посмотрел на меня.
- Разумеется, - продолжал я, - все мы читали таинственные рассказы о
привидениях и...
- Я говорю не о рассказах, - конечно, их тысячи. Десятки авторов
кормятся привидениями.
- Видите ли, однажды я действительно встретил человека, который
слышал...
- А я однажды жил в таком заколдованном доме, - прервал меня Джемс.
У Джемса Родмена большой недостаток: он не умеет и не любит слушать.
Вероятно, это профессиональное свойство: Джемс пишет детективные романы и не
терпит противоречий, как и его герои.
- Это удовольствие, - продолжал Джемс, - стоило мне пяти тысяч
фунтов. То есть я пожертвовал этой суммой, чтобы только не жить там. Я вам
рассказывал о моей тетке Лейле, которая писала сентиментальные романы?
- Ведь она умерла, Джемс, а о мертвых...
- Знаю, что умерла. Я совсем не собираюсь порочить ее память.
Я успокоился. Прежде Джемс весьма недвусмысленно отзывался о тетке и ее
романах. Его раздражала сентиментальность Лейлы Мэй-Пикней, которая так
нравится огромному кругу ее читателей. У Джемса строгие взгляды на
литературу, он утверждает, что талант не смеет снижаться до сентиментальных
любовных историй и должен оперировать, главным образом, револьверами,
украденными документами, трупами с перерезанными горлами и так далее.
Я сам никогда не читал произведений покойной мисс Пикней, но знаю, что
она была самой плодовитой писательницей и считалась маститой. Критики, давая
отзыв о ее новой книге, обычно ставили заголовок: О п я т ь П и к н е й, а
иногда даже в более угрожающей форме: О п я т ь П и к н е й!!! - а однажды
(дело, помнится, шло о романе "Любовь, которая побеждает") один литературный
критик всю оценку книги выразил двумя словами: "О, Боже!"
- Я хотел вам рассказать, но вы меня невежливо прервали, - продолжал
Джемс. - Когда тетка Лейла умерла, я узнал, что она оставила мне пять тысяч
фунтов и дом в деревне, где она провела последние двадцать лет своей жизни.
Он замолчал.
- Очень мило с ее стороны, - пробормотал я.
- Двадцать лет, - повторил Джемс. - Запомните это обстоятельство:
целых двадцать лет! А в год она писала два романа и двенадцать рассказов,
кроме постоянного отдела "Советы молодым девушкам" в одном ежемесячнике.
Другими словами, сорок романов и не менее двухсот сорока рассказов,
написанных под кровлей ее виллы "Жасминный домик".
- Поэтичное название, - заметил я.
- В завещании было сказано, что я должен прожить в нем год безвыездно
и в дальнейшем - по шести месяцев в году. Не выполнив этого условия, я не
получил бы пяти тысяч.
- Забавное завещание, - задумчиво заметил я, - я иногда хотел бы
быть богатым, чтобы поизмываться всласть над наследниками.
- Это не издевательство, тетка была в здравом уме. Она верила в
благодетельное влияние окружающей обстановки. И придумала эту штуку, чтобы
вытащить меня из Лондона. Она всегд
