Вишневский Адам - Робот
АДАМ ВИШНЕВСКИЙ-СНЕРГ
РОБОТ
Кристине Вавер
1. МЕХАНИЗМ
Стояла ночь. Была одна из ряда тех самых обычных ночей, когда я просыпался между бронированными стенами, множество месяцев уже плененный в не имеющей выхода камере, в темноте, освещаемой лишь отблесками экранов, и тишине, прерываемой писком динамиков, когда я застывал при мысли о неизвестной судьбе под низким мраморным потолком, с которого, даже в о сне, за мною следили бесчувственные механические глаза, и когда - все так же ошарашенный законами замкнутого мира - я спрашивал у машины, что все это значит, и тут же терял сознание в последующем тяжелом сне.
Этой ночью я уже никого и ни о чем спросить не успел. Разбуженный, словно артиллерийским залпом, скрежетом поднимаемой перегородки, я спрятался под одеялом, чтобы там закрыть рот, широко распахнутый угрозой близкой смерти, но грубая сила, которая при этом желала мне вывернуть челюсть, за время вырванного из груди крика отбирала у меня последние остатки иллюзий, впихивая в мозг леденящую мысль о видении присутствующего повсюду Механизма.
- Экземпляр шестьдесят шесть...! - тишина. - Немедленно в четвертую камеру! - раздался приказ из глубины раскрывшегося люка.
Я прыгнул туда, откуда раздался голос, послушно, словно пес к ноге своего хозяина. Совершенно голый и пораженный неожиданностью вызова, я погрузился в неведомую бездну. В средине никого не было.
За мной с грохотом захлопнулся массивный стальной блок. Я находился в кубической тесной камере с гладкими стенками - и за исключением ледяного мрака не чувствовал и не видал ничего.
Камера с равномерным движением лифта опускалась в глубины неопределенной конструкции. Когда она добралась до цели, одна из ее стенок отодвинулась в сторону, открывая вид на обширный зал. В ней я увидал с пару десятков обнаженных людей.
Мужчины и женщины с пятнами видимых издалека номеров, глубоко въевшихся в их бледные лбы, стояли рядком под цилиндрическими колпаками из толстого стекла.
Стена возвратилась на свое предыдущее место. При этом она заслонила загадочный вид столь поспешно, как будто сила - управляющая ею дистанционно - в этот миг сменила свое первоначальное намерение. Пол камеры свернулся в скользкую воронку.
Ее отверстие вскипело смолистой чернотой, которая тут же все залила. Где-то вверху блеснул огонек. Прежде чем он погас, я увидал в его оранжевом отблеске просвеченную по всей длине вспененную волну, вытолкнувшую тонкую пленку потолка, которая, с шумом вторгшись в камеру, втащила меня в воронку.
Течение вырвало меня из нее и сложным путем, в массе плотно взбитой кремовой пены, понесло меня все выше и выше - к черной зенице. Я скользил по лентам движущихся датчиков, располагавшихся внутри длинной прозрачной кишки, опоясанной конвульсивно пульсирующим шлангом - словно первый проглоченный кусок в чреве долго голодавшего великана.
Подкинутый в последний раз искусственной мышцей я наконец-то выкатился на высящуюся над всем серебряную вершину. У цели я окаменел: бездонная зеница, словно ствол чудовищного орудия в светящейся полосе сделала вокруг меня широкий круг. Когда же зеница схлопнулась, подхваченный массивными тяжами, я очертил дугу над пропастью и вновь возвратился на край воронки.
Я вновь стоял между стенками камеры. Теперь ее заливала голубоватая жидкость. В моей груди мерно бился пульс.
Я поднимался в прохладном пространстве, а затем упал на дно, прижавшись к поверхности обширного зеркала.
Издалека плыл тихий, монотонный голос:
- По выполнению основного задания...
Голос заглу
