Верн Жюль - 500 Миллионов Бегумы
ЖЮЛЬ ВЕРН
500 МИЛЛИОHОВ БЕГУМЫ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Мы знакомимся с мистером Шарпом
- А хорошо работают английские газеты! - воскликнул доктор, откидываясь на
спинку глубокого кожаного кресла.
У доктора вошло в привычку разговаривать с самим собой, - это было для
него своего рода отдыхом. Доктору Саразену минуло пятьдесят лет. Его ясные
живые глаза на тонко очерченном лице серьезно и в то же время приветливо
смотрели из-за очков в стальной оправе. Всякому, увидавшему это лицо,
невольно хотелось сказать: какой хороший человек!
Несмотря на ранний час, доктор уже был во фраке с белым галстуком, и щеки
его были гладко выбриты.
В комнате, где он сидел, в большом номере гостиницы в Брайтоне, всюду были
разбросаны газеты: "Таймер "Дейли телеграф", "Дейли ньюс" лежали на столе,
на креслах и даже на полу, на ковре. Часы только что пробили десять, а
доктор уже успел осмотреть город, побывать в больнице и, возвратившись к
себе в номер, прочесть в нескольких крупных лондонских газетах подробный
отчет о своем докладе, с которым он два дня тому назад выступал на
международном гигиеническом конгрессе. Темой этого доклада было его
изобретение - счетчик кровяных шариков.
Перед доктором на подносе, покрытом белой салфеткой, дымилась чашка
горячего чая, а рядом на тарелке лежала только что снятая со сковородки
котлетка и поджаренные гренки, которые с таким искусством приготовляют
английские стряпухи из специальных маленьких хлебцев, выпекаемых
английскими булочниками.
- Да, - повторил доктор Саразен, - газеты Великобритании работают
превосходно, ничего не скажешь. Речь вице-президента, ответ доктора
Чиконья из Неаполя, изложение моего доклада - все схвачено на лету,
прямо-таки сфотографировано. Вот оно: "Слово предоставляется доктору
Саразену из Дуэ. Уважаемый член конгресса делает свой доклад на
французском языке. Прежде чем приступить к докладу, он обращается к
аудитории со следующими словами: "Прошу извинения у моих слушателей за то,
что я разрешаю себе эту вольность, но вам, вне всяких сомнений, будет
легче понять мой язык, чем мне изъясняться по-английски..." И дальше пять
столбцов петитом - изложение моего доклада. Трудно сказать, какой отчет
лучше: "Таймса" или "Дейли телеграф". Точность и четкость удивительные!
В то время как доктор предавался этим размышлениям, в дверь постучали, и
на пороге появился старший коридорный, который в своем безупречном черном
фраке выглядел по меньшей мере церемониймейстером. Он осведомился, можно
ли видеть "монсью", и подал ему визитную карточку. Англичане полагают
своим долгом величать французов "монсью", так же как у них считается
правилом вежливости называть всякого итальянца "синьор", а немца "герр".
Возможно, они и правы, так как эта условность имеет одно несомненное
преимущество: сразу определяет национальность данного лица.
Доктор Саразен, крайне удивленный, что в этом городе, где у него не было
ни одной знакомой души, кто-то явился к нему с, визитом, взял с подноса
визитную карточку и с еще большим удивлением прочел следующее:
Мистер Шарп - стряпчий. 93, Саутгемптон-роу. Лондон.
Он знал, что стряпчий соответствует французскому "поверенному", или,
вернее, профессиональному законнику смешанного типа, представляющему собой
нечто среднее между поверенным, нотариусом и адвокатом.
"Какого черта надо от меня этому господину Шарпу? - подумал доктор
Саразен. - Может, я, сам того не зная, уже впутался в какое-нибудь грязное
дело?"
- Вы уверены, что это ко мне? - спросил он
