Валлих Ежи - Эксперимент
Ежи Валлих
Эксперимент
16 апреля
Когда я проснулся, в комнате было темно. Однако в доме напротив горел
свет - штора была похожа на светящуюся шахматную доску, - и поскольку
число светлых клеток на ней увеличивалось, я понял, что близится утро.
Стоило пошевелиться, и тотчас - острая боль. Все-таки я дотянулся до
кнопки, и квартира наполнилась музыкой. Легче мне от этого не стало - боль
не ушла.
Я взял с ночного столика конверт с письмом, пришедшим неделю назад. Я
знал его наизусть: "Комиссия... на заседании, состоявшемся в Вене... с
сожалением сообщает Вам, что в связи с большим количеством кандидатов не
имеет возможности в текущем году предоставить вам место в устройстве
ХК-65. Вопрос будет повторно рассмотрен в начале 1991 года".
"Повторно... в начале 1991 года..." Я никогда особенно не доверял
врачам, не доверяю и теперь. Но против фактов, которые сам проверил, не
попрешь. Я своими руками проделал все необходимые анализы, сам составил
программу для машины. Задавал ей одни и те же вопросы, вводя вероятность
10%... 1%... 0,1%... Результат был, увы, всегда один. Меньшую вероятность
вводить не имело смысла.
Итак, никаких иллюзий. Я даже вычислил дату собственной смерти: между
10 и 15 мая. Меньше чем через месяц.
С трудом добравшись до кабинета, сел за письменный стол, заваленный
графиками, рисунками, микрофото - быть может, сейчас в последние дни или
часы, мне все-таки удастся сделать _нечто_.
Такое, что повернет непреложный ход событий.
27 апреля
Из невеселых размышлений после очередной бессонной ночи меня вырвал
резкий звонок: вызывала Филадельфия.
В голове мелькнуло: Ричард! Он умер месяц назад. И вот, после целого
месяца молчания, меня снова вызывает Филадельфия!
Я услышал знакомый голос. Ричард извинялся, что так долго не давал о
себе знать. Но он не терял времени и уже ходатайствовал за меня перед
Венской комиссией. Пока, правда, безуспешно, однако он считает, что еще не
все потеряно.
Ясно, что Ричард меня обманывает: просто ему не хочется отнимать у меня
надежду - единственное, что мне осталось на эти последние две недели.
...Покончить с собой? Дурацкий патетический жест - самоубийство перед
смертью. Впрочем, мне непременно нужно что-то совершить. А в этом есть
элемент бунта. Правда, бунта, лишенного смысла. Но когда от смерти уже
нечем заслониться, ничего другого не остается.
Я долго сидел и думал про все это. Стемнело, но я не зажигал света. И
вдруг - верно, уже посреди ночи - услышал, как под окнами затормозил
автомобиль. На лестнице раздались шаги и кто-то нетерпеливо забарабанил в
дверь.
Я взял палку и заковылял в переднюю. Это была Кристина, моя
ассистентка. Она схватила меня за руку и закричала:
- Чудо! Свершилось чудо! Идем быстрее! Сам увидишь!
Я не стал ничего спрашивать и повернулся к своей инвалидной коляске, но
Кристина подхватила меня и чуть ли не на своих плечах поволокла вниз к
машине.
Я понимал, что сейчас она ничего не расскажет. Путь мы провели в
молчании. Я даже забыл про боль. Машина остановилась перед нашей
лабораторией, освещенной, несмотря на поздний час. Кристина помогла мне
войти в здание.
Столы, как обычно, были заставлены колбами с культурами тканей, на
которых мы выращивали вирусы. Препарат, обработанный нейтронами при
частоте электромагнитного поля 12866 мегагерц, был уже в электронном
микроскопе.
Я заглянул в окуляр.
И увидел то, о чем мечтал столько лет!
У каждого из вирусных телец, четко различимых на зеленоватом фоне, были
одни и те же т
