Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Бэл Алберт - Бомбы В Вишневом Саду


АЛБЕРТ БЭЛ
БОМБЫ В ВИШНЕВОМ САДУ
Я их ел без счета. Даже не знаю, с чем сравнить мою ненасытность. Но и
вам, конечно, приходилось забираться на ветку развесистой вишни, где
темно-красные спелые ягоды сами в рот лезли, и было их так много - рви,
глотай, клюй, не двигаясь с места.
Что за вопрос! Кому не приходилось забираться на вишню и лакомиться
ягодами. Если вас под деревом ожидала девушка, тогда другое дело - ягоды
сыпались в шапку или платок. Знаю, знаю, вишней вас не удивишь, но что
поделаешь, раз я сижу на дереве и уплетаю за обе щеки. Да, я ненасытен, я
потерял всякую меру. Даже вкуса не чувствую. Я не гурман. Я знаю, сколько
веток очистил, но не смог бы сказать, сколько ягод у меня в желудке, меня,
откровенно говоря, это ничуть не волнует.
И тут я сделаю такое признание: дни - это ягоды, а ягоды - дни. Я уж
съел кусок своего века, сколько мне его пока было отпущено. Подобное
сравнение пришло мне в голову солнечным летним днем, когда я гостил у
старика на хуторе близ Даугавы. Голубые облака не спеша плыли по небу, и
солнце выглядывало сквозь них, точно перепачканная медом морда медведицы.
Старик сидел на пригорке. Шелестела трава, густая, высокая.
Кожа на лице у него была свежая и морщин немного. Ему можно было дать
лет семьдесят, не больше. Во всю голову белела лысина, на подбородке
редкая калмыцкая бороденка, а под прямым и крепким носом выгнуты стрелы
усов. Волоски их жилисты и жестки; конечно, я не решался потрогать их
руками, хотя, не скрою, такое желание было, но как это вдруг я стану
ощупывать усы у почтенного старца?
Голос у него был ясный, язык не заплетался, что нередко бывает со
старцами, и взгляд был нацелен прямо на меня, когда я, вдоволь наевшись
вишен, уселся с ним рядом. Твердый такой взгляд, будто две свинцовые
дробинки вот-вот вылетят из прищуренных глаз.
- Дедушка, - сказал я, - жизнь-то как свою прожил?
- По-всякому, - ответил он.
- А ненасытным тоже бывал?
- Ненасытным?
Он то ли не понял, то ли сделал вид, что не понял вопроса, но
мало-помалу глаза его отогрела улыбка, свинцовые дробинки переплавились в
серебро, и старик сказал:
- Как же, как же! В свое время, в молодые годы, был и я ненасытным. Лет
до пятидесяти, ну, а потом воздержанней стал, норовил съесть поменьше да
повкуснее.
- А что, времени стало меньше?
- Не то чтобы меньше, сынок, - возразил он, - времени всегда довольно.
Ты вот думаешь: что ему, старику, осталось? День до могилы! А я тебе
скажу, что времени у всех одинаково, и у тех, у кого один день остался, и
у тех, у кого их тысяча.
- Сколько же у тебя за плечами? - спросил я.
- Ни много, ни мало: девяносто один год.
- И ты считаешь, что времени у нас с тобой осталось поровну?
- Да, сынок. Вон погляди, там малые редуты, а левее, чуть подальше, на
том берегу, большие валы, там когда-то Петр Первый со шведами бился.
- Да, - сказал я и хотел было добавить: "Ну и что?", но прикусил язык.
У старого человека свой манера вести разговор.
- Вниз по теченью, там, за перекатом, где мальчишки ныряют с камня,
есть Чертов омут.
- Знаю, знаю. Когда шел к тебе, один сорванец как раз прыгнул вниз
головой.
- Теперь-то ничего, а по весне лихо крутит. Как-то мы связали плот,
загрузили его камнем и - в омут. Может, думаем, утихомирится черт. Все
равно что щепку плот этот выкинуло.
- Ага, - произнес я, - раз уж ты заговорил об этом, скажи, отчего у
ближнего берега вода цветет?
- У ближнего берега течет приток Авиексты, а с той стороны - сама
Даугава. Пониже-





Содержание раздела