Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Бэл Алберт - Бесконечный Этюд


АЛБЕРТ БЭЛ
БЕСКОНЕЧНЫЙ ЭТЮД
1
Никогда ее раньше не видел.
Девочка смотрит в окно.
Пепельно-серые волосы спадают волной на покатые плечи. Белая блузка,
тонкая талия перетянута черным кожаным ремнем. Юбка цвета тусклого
серебра, а стройные ноги в коричневых тонких чулках.
Она стоит, повернувшись спиной к Белому залу.
Тридцать участников драматической студии оживленно обмениваются
новостями, рассказывают анекдоты, поют, декламируют, прыгают через стулья.
Дежурные пытаются навести в зале порядок. До начала занятий остается пять
минут.
Ко мне подходит Карил. Ему семьдесят пять, борода и волосы седые. Он
пенсионер, в прошлом фотограф, слегка заикается, всегда такой улыбчивый,
дома развлекается игрой на скрипке. И ухаживает за своей хворой женой,
которая моложе его на двадцать шесть лет.
- Что за прелестное создание там у окна? - спрашивает он с нескрываемым
восхищением.
- Наверное, новенькая, - отвечаю.
- Недурна! Вон еще двое ребят из последнего набора. Сегодня режиссер
устроит им проверку. - Это к нам присоединился Улдис Вирсниек, худой,
подвижный юноша, волосы коротко острижены и топорщатся, под глазами круги,
губы будто по лекалу вычерчены. Сочным баритоном он принимается
рассказывать последний анекдот. Улдис работает истопником на заводе,
владеет французским и немецким, в папке у него всегда какаянибудь
иностранная книга или газета.
Появляется режиссер.
Новенькая садится во втором ряду. Не долго думая, я подсаживаюсь к ней.
Лицо бледное, рот большой и чувственный. Смотрит на меня из-под длинных
серых ресниц. Зрачки янтарного цвета. Потом переводит взгляд на режиссера.
- Начните вы!
Вскакивает молодой человек в темно-синем костюме.
Лоб в продольных морщинах, над переносицей вертикальная складка.
- Стагутай! - представляется он.
- Есть у вас свой репертуар? - спрашивает режиссер.
- Есть! - отзывается Стагутай. Говорит он быстро и как будто даже
презрительно. - Отрывки из "Швейка"!
- Прочтите.
Стагутай - прирожденный комик. У самого Швейка навряд ли получилось бы
лучше. Мы смеемся, веселье нарастает, как снежный ком, катящийся с горы.
Стагутай внезапно умолкает.
- Больше не буду! - говорит он.
- Хорошо, садитесь, - соглашается режиссер.
- Благодарю! - Стагутай потешно отвешивает поклон.
В первом ряду сидит Роберт, радиоинженер, он шепчет, давясь от смеха:
- Швейк, ну вылитый Швейк!
- Годится, - говорит кто-то негромко у меня за спиной. Да, можно
считать, боевое крещение принято.
Поднимается следующий.
- Хак!
Ему тридцать лет, невысокий, плотный, голова крупная, черты лица
грубые, взгляд сердитый, угловатые движения.
Хак читает что-то про собаку, она лежит на пороге магазина и рычит, а
мальчику надо пройти, он ужасно ее боится. Хак все это показывает в
картинках, исполняя роли мальчика и собаки. Когда он заканчивает, ему
аплодируют.
- Чем вы занимаетесь? - спрашивает режиссер.
- Я учитель, - отвечает Хак.
- А теперь попрошу Линду Каспарсон.
Моя соседка встает, легким движением головы отбрасывает за спину волосы.
Она читает балладу о сером камне. В ее голосе звучит то низкий, теплый
тон гобоя, то бронзовый звон колокольчика - такой молодой, раскованный
голос с очень своеобразным тембром, слушаешь его и забываешь обо всем.
Отзвучало последнее слово, в зале еще некоторое время стоит тишина.
Занятия кончились поздно. Я не спеша прошел через Белый зал. Горят
только две люстры, в настенных зеркалах мелькает моя долговязая темная
фигура.
- Александр, где ты? - кричат мне с лестницы





Содержание раздела