Брэдбери Рэй - Первая Любовь
Рэй Брэдбери
Первая любовь
Перевел с английского Олег Битов
"Если тебе дадут линованную бумагу, пиши поперек". Эти слова испанского
поэта Хименеса, которые Рэй Брэдбери взял эпиграфом к роману "451o по
Фаренгейту", могли бы, кажется, стать эпиграфом ко всему его творчеству.
Чуть раньше романа он выпустил не менее знаменитый сборник рассказов
"Марсианские хроники" и потом, вопреки каким бы то ни было традициям, "писал
поперек" - добавлял все новые "хроники", возводя иные сценические площадки и
декорации, никогда не повторяя сюжет.
Новелла, с которой сейчас познакомится читатель, одна из последних,
написанных автором в ряду "марсианских хроник".
Такой лирико-фантастической новеллы - ни у Рэя Брэдбери, ни у кого-либо
еще - просто не бывало. Во всяком случае, переводчик ничего подобного не
встречал.
Олег Битов
Запах висел в прозрачном воздухе все утро. Пахло не то свежим жнивьем,
не то молодой травой, не то цветами - Сио никак не мог понять, чем. Он даже
вылез из своей укромной пещеры, вертя сплюснутой головой во все стороны и
напрягая глаза, - а бриз дул ровно, устойчиво, и на Сио налетали волны
сладкого аромата. Словно осенью наступила весна. Он пошарил вокруг под
скалами, искал темные цветы, которые вдруг да укрылись там, в тени, но
ничего не нашел. Мелькнула мысль: а что если снова вылезла трава - она
прокатывалась по Марсу волной в течение скоротечной весенней недели, но
почва, куда ни глянь, была насквозь сухой, усыпанной камушками цвета крови.
Хмурясь, он забрался обратно в пещеру. Устремил взгляд в небо, увидел,
как вдали, близ нарождающихся городов, садятся, опираясь на пламенные
хвосты, ракеты землян. По ночам Сио иногда позволял себе бесшумно
отправиться на лодке вниз по каналам, а потом, оставив ее в укромном месте,
подплыть еще ближе, не всплескивая ни руками ни ногами, и всматриваться,
всматриваться в стучащих, гремящих, малюющих что-то людей, перекликающихся
до поздней ночи и возводящих на этой планете какие-то странные сооружения.
Он вслушивался в их диковинный язык, пробуя что-нибудь уразуметь, наблюдал
за ракетами, стремительно взмывающими вверх на роскошных струях огня к
звездам; что за невероятный народ земляне! А потом, по-прежнему живой и
здоровый, Сио возвращался к себе в пещеру. Бывало, он вышагивал многие мили
по горным тропам, чтобы отыскать других соплеменников, прячущихся кто где, -
мужчин уцелело мало, женщин еще меньше - и потолковать с ними по душам. Но
мало-помалу он привык к одиночеству и жил в размышлениях о злой судьбе, в
конце концов уничтожившей его собратьев. Землян он не винил: да, они занесли
хворь, которая сожгла его отца и мать, к счастью, во сне, погубила отцов и
матерей многих других сыновей, но ведь занесли ее непреднамеренно!
Он принюхался снова. Необычный, налетающий и ускользающий аромат - так
мог бы пахнуть цветочный букет, если добавить к нему зеленых мхов. Что же
это такое? Сио сузил глаза, включая круговое зрение.
Он был высок ростом, но все еще оставался мальчиком, хотя восемнадцать
летних сезонов удлинили мышцы на руках, и ноги тоже вытянулись от плавания
по каналам, дерзких забегов по мертвому дну пересохших морей - перебежать,
спрятаться, снова перебежать, еще раз затаиться на миг, и так без конца. И
были долгие походы с серебряными клетками на плечах за цветами-убийцами и
огненными ящерками им на прокорм. Казалось, вся его жизнь состояла из
сплошных заплывов и пеших бросков; впрочем, молодежь неизменно тратила свой
пыл и энергию на п
