Брэдбери Рэй - О Скитаньях Вечных И О Земле
Рэй Бредбери
О скитаньях вечных и о земле
Семьдесят лет кряду Генри Уильям Филд писал рассказы,
которых никто никогда не печатал, и вот однажды в половине
двенадцатого ночи он поднялся и сжег десять миллионов слов.
Отнес все рукописи в подвал своего мрачного старого
особняка, в котельную, и швырнул в печь.
- Вот и все, - сказал он и, раздумывая о своих напрасных
трудах и загубленной жизни, вернулся в спальню, полную
всяческих антикварных диковинок, и лег в постель. - Зря я
пытался изобразить наш безумный мир, это была ошибка. Год
2257- й, ракеты, атомные чудеса, странствия к чужим планетам
и двойным солнцам. Кому же это под силу! Пробовали-то все.
И ни у одного современного автора ничего не вышло.
Космос слишком необъятен, думал он. Межзвездные корабли
слишком быстры, открытия атомной науки слишком внезапны. Но
другие с грехом пополам все же печатались, а он, богатый и
праздный, всю жизнь потратил впустую.
Целый час он терзался такими мыслями, а потом побрел
через ночные комнаты в библиотеку и зажег фонарь. Среди
книг, к которым полвека никто не прикасался, он наудачу
выбрал одну. Книге минуло три столетия, ветхие страницы
пожелтели, но он впился в эту книгу и жадно читал до самого
рассвета...
В девять утра Генри Уильям Филд выбежал из библиотеки,
кликнул слуг, вызвал по телевизору юристов, друзей, ученых,
литераторов.
- Приезжайте сейчас же! - кричал он.
Не прошло и часу, как у него собралось человек
двенадцать; Генри Уильям Филд ждал в кабинете - встрепанный,
небритый, до неприличия взбудораженный, переполненный
каким-то непонятным, лихорадочным весельем. Высохшими
руками он сжимал толстую книгу и, когда с ним здоровались,
только смеялся в ответ.
- Смотрите, - сказал он наконец, - вот книга, ее написал
исполин, который родился в Эшвиле, штат Северная Каролина, в
тысяча девятисотом году. Он давно уже обратился в прах, а
когда-то написал четыре огромных романа. Он был как ураган.
Он вздымал горы и вбирал в себя вихри. Пятнадцатого
сентября тысяча девятьсот тридцать восьмого года он умер в
Балтиморе, в больнице Джона Хопкинса, от древней страшной
болезни - пневмонии, после него остался чемодан, набитый
рукописями, и все карандашом.
Собравшиеся посмотрели на книгу
"Взгляни на дом свой, ангел".
Старик Филд выложил на стол еще три книги: "О времени и
о реке", "Паутина и скала", "Домой возврата нет".
- Их написал Томас Вулф, - сказал он. - Три столетия он
покоится в земле Северной Каролины.
- Неужели же вы созвали нас только затем, чтобы показать
книги какого-то мертвеца? - изумились друзья.
- Нет, не только! Я созвал вас, потому что понял: Том
Вулф - вот кто нам нужен! Вот человек, созданный для того,
чтобы писать о великом, о Времени и Пространстве, о
галактиках и космической войне, о метеорах и планетах. Он
любил и описывал все вот в таком роде, величественное и
грозное. Просто он родился слишком рано. Ему нужен был
материал поистине грандиозный, а на Земле он ничего такого
не нашел. Ему следовало родиться не сто тысяч дней назад, а
сегодня.
- А вы, боюсь, немного опоздали, - заметил профессор
Боултон.
- Ну, нет! - отрезал старик. - Я-то не дам
действительности меня обокрасть. Вы, профессор, ставите
опыты с путешествиями во времени. Надеюсь, вы уже в этом
месяце достроите свою машину. Вот вам чек, сумму проставьте
сами. Если понадобятся еще деньги, скажите только слово.
Вы ведь уже путешествовали в прошлое?
- Да, на несколько лет назад, но не на столетия...
- А мы добьем
