Брэдбери Рэй - Жила-Была Старушка
Рэй Бредбери
ЖИЛА - БЫЛА СТАРУШКА
Перевод Р. Облонской
- Нет - нет, и слушать не хочу. Я ужо все решила. Забирай свою
плетенку - и скатертью дорога. И что это тебе взбрело в голову? Иди, иди
отсюда, не мешай: мне еще надо вязать и кружева плести, какое мне дело до
всяких черных людей и их дурацких затеи!
Темноволосый молодой человек весь в черном стоял, не двигаясь, и
слушал тетушку Тилди. А она не давала ему и рта раскрыть.
- Слыхал, что я сказала! Уж если тебе невтерпеж со мной потолковать,
что ж, изволь, только не обессудь, я покуда налью себе кофе. Вот так-то.
Был бы ты повежливее, я бы и тебя угостила, а то ворвался с таким важным
видом, даже и постучать-то не подумал. Будто это он тут хозяин.
Тетушка Тилди пошарила у себя на коленях.
- Ну вот, теперь со счету сбилась - которая же это была петля? А все
из-за тебя. Я вяжу себе шаль. Зимы нынче пошли страх какие холодные, в доме
сквозняки так и гуляют, а я старая стала и кости все высохли, надо
одеваться потеплее.
Черный человек сел.
- Этот стул старинный, ты с ним поосторожней, - предупредила тетушка
Тилди. - Ну, давай, что ты там хотел мне сказать, я слушаю со вниманием.
Только не ори во всю глотку и не смей таращить па меня глаза, какие - то в
них огоньки чудные горят. Господи помилуй, у меня от них прямо мурашки
бегают.
Фарфоровые, расписанные цветами часы на камине пробили три. В прихожей
ждали какие-то люди. Неподвижно, точно истуканы, стояли они вокруг плетеной
корзины.
- Так вот, насчет этой плетенки, - сказала тетушка Тилди. - В ней
добрых шесть футов, и, видать, корзина эта не бельевая. И нести ее
вчетвером просто смешно, она же легкая, как пушинка,
Черный человек наклонился к тетушке Тилди. Он словно хотел сказать,
что скоро корзина уже не будет такой легкой.
- Погоди, погоди, - задумчиво сказала тетушка Тилди. - Где ж это я
видала такую корзину? И вроде бы не так уж давно, года два назад. Сдается
мне... А. вспомнила. Да это же когда померла моя соседка миссис Дуайр.
Тетушка Тилди в сердцах поставила чашку на стол.
- Так вот ты с чем пожаловал? А я - то думала, ты хочешь мне
что-нибудь продать. Ну, погоди, к вечеру приедет из колледжа моя Эмили, она
тебе покажет, где раки зимуют! На прошлой неделе я послала ей письмо.
Понятно, я не написала, что здоровье у меня уж но то и бойкости прежней
тоже нет, только намекнула, что хочу ее повидать - соскучилась, мол.
Нью-Йорк - то отсюда за тридевять земель. А ведь Эмили мне все равно как
дочка. Вот погоди, она тебе покажет, любезный мой. Она тебя как шуганет из
этой гостиной, и ахнуть не успеешь...
Черный человек посмотрел па тетушку Тилди с жалостью - мол, устала,
бедняжка.
- А вот и нет! - огрызнулась она.
Полузакрыв глаза, расслабив все тело, гость покачивался на стуле взад
- вперед, взад - вперед. Он отдыхал. Неужто и ей не хочется отдохнуть? -
казалось, бормотал он. Отдохнуть, отдохнуть, славно отдохнуть...
- Ах, чтоб тебе пусто было. Смотри, что выдумал!/
Этими самыми руками - не гляди, что они такие костлявые, - я связала
сто шалей, двести свитеров н шестьсот грелок на чайники! Уходи-ка ты
подобру-поздорову, а когда я сдамся, тогда вернешься, может, я с тобой и
потолкую, - перевела разговор тетушка Тилди. - Давай-ка я лучше расскажу
тебе про Эмили, про мое милое, дорогое дитя.
Она задумалась, покивала головой. Эмили... у нее волосы, точно золотой
колос, и такие же шелковистые.
- Не забыть мне день, когда умерла ее мать; двадцать лет назад это
было, и Эмили осталась со
