Брэдбери Рэй - Мальчик-Невидимка
Рэй Брэдбери
Мальчик-невидимка
Л. Жданов, перевод
Она ваяла большую железную ложку и высушенную лягушку, стукнула по
лягушке так, что та обратилась в прах, и принялась бормотать над порошком,
быстро рас-тирая его своими жесткими руками. Серые птичьи бусинки глаз то и
дело поглядывали в сторону лачуги. И каждый раз голова в низеньком узком
окошке ныряла, точно в нее летел заряд дроби.
-- Чарли! -- крикнула Старуха. -- Давай выходи! Я де-лаю змеиный
талисман, он отомкнет этот ржавый замок! Выходи сей момент, а не то захочу
-- и земля заколышется, деревья вспыхнут ярким пламенем, солнце сядет средь
белого дня!
Ни звука в ответ, только теплый свет горного солнца на высоких стволах
скипидарного дерева, только пушистая белка, щелкая, кружится, скачет на
позеленевшем бревне, только муравьи тонкой коричневой струйкой наступают на
босые, в синих жилах, ноги Старухи.
-- Ведь уже два дня не евши сидишь, чтоб тебя! -- вы-дохнула она, стуча
ложкой по плоскому камню, так что набитый битком серый колдовской мешочек у
нее на поясе закачался взад и вперед.
Вся в поту, она встала и направилась прямиком к лачуге, зажав в горсти
порошок из лягушки.
-- Ну выходи! -- Она швырнула в замочную скважину щепоть порошка. -- Ах
так! -- прошипела она. -- Хорошо же, я сама войду. -- Она повернула дверную
ручку пальцами, тем-ными, точно грецкий орех, сперва в одну сторону, потом в
другую.
-- Господи, о Господи, -- воззвала она, -- распахни эту дверь настежь!
Но дверь не распахнулась; тогда она кинула еще чуток волшебного порошка
и затаила дыхание. Шурша своей длин-ной, мятой синей юбкой, Старуха
заглянула в таинственный мешочек, проверяя, нет ли там еще какой чешуйчатой
твари, какого-нибудь магического средства посильнее этой лягушки, которую
она пришибла много месяцев назад как раз для такой вот оказии.
Она слышала, как Чарли дышит за дверью. Его родители в начале недели
подались в какой-то городишко в Озаркских горах, оставив мальчонку дома
одного, и он, страшась одиночества, пробежал почти шесть миль до лачуги
Ста-рухи -- она приходилась ему не то теткой, не то двоюрод-ной бабкой или
еще кем-то, а что до ее причуд, так он на них не обращал внимания.
Но два дня назад, привыкнув к мальчишке, Старуха решила совсем оставить
его у себя -- будет с кем погово-рить. Она кольнула иглой свое тощее плечо,
выдавила три бусинки крови, смачно плюнула через правый локоть, ногой
раздавила хрусткого сверчка, а левой когтистой лапой попы-талась схватить
Чарли и закричала:
-- Ты мой сын, мой, отныне и навеки!
Чарли вскочил, будто испуганный заяц, и ринулся в кусты, метя домой.
Но Старуха юркнула следом -- проворно, как пестрая ящерица, -- и
перехватила его. Тогда он заперся в ее лачуге и не хотел выходить, сколько
она ни барабанила в дверь, в окно, в сучковатые доски желтым кулачком,
сколько ни ворожила над огнем и ни твердила, что теперь он ее сын, больше
ничей, и делу конец.
-- Чарли, ты здесь? -- спросила она, пронизывая доски блестящими,
острыми глазками.
-- Здесь, здесь, где же еще, -- ответил он наконец уста-лым голосом.
Еще немного, еще чуть-чуть, и он свалится сюда на приступку. Старуха с
надеждой подергала ручку. Уж не перестаралась ли она -- швырнула в скважину
лиш-нюю щепоть, и замок заело. "Всегда-то я, как ворожу, либо лишку дам,
либо не дотяну, -- сердито подумала она, -- никогда в самый раз не угадаю,
черт бы его побрал!"
-- Чарли, мне бы только было с кем поболтать вечера-ми, вместе у костра
руки греть. Чтобы бы
