Брэдбери Рэй - Как Умерла Рябушинская
Рэй БРЭДБЕРИ
КАК УМЕРЛА РЯБУШИНСКАЯ
В холодном цементном подвале лежал мертвец - тоже холодный камень,
воздух напитывал капли невидимого дождя. И люди собрались возле тела,
словно вокруг утопленника, найденного поутру на пустынном морском берегу.
Здесь, в подвале, было средоточие земного тяготения: чудовищная сила
заставила лица поникнуть, губы - изломиться, оттянула вниз щеки. Руки
безвольно висели, подошвы налились свинцом.
Раздался голос, но никто к нему не прислушался.
Голос позвал снова, прошло время, и лишь тогда люди повернулись и
глянули вверх, словно в самом деле стояли на пустом ноябрьском берегу, а в
сером рассвете высоко над их головами кричали чайки. Унылый крик; с ним
птицы, почуяв неумолимую зиму, отлетают на юг. И слышался шум океана,
далекий, словно шепот песка и ветра в морской раковине.
Люди посмотрели на стол; там лежал золоченый ящик двадцати с
небольшим дюймов длины, и на нем было написано "РЯБУШИНСКАЯ". Они
уставились на маленький гробик, поняв, наконец, что голос идет из-под
крышки; лишь мертвый лежал на полу и не слышал приглушенных криков.
- Выпустите, выпустите же меня, ну, пожалуйста, ради бога, выпустите
меня отсюда.
Наконец мистер Фабиан, чревовещатель, наклонился к ящику и шепнул:
- Нет, Риа, здесь серьезное дело. Потом. А пока - успокойся, ты же у
меня умница.
Он закрыл глаза и попытался улыбнуться.
Пожалуйста, не смейся, - донесся из-под блестящей крышки спокойный
голос. - После того, что случилось, ты мог бы быть и полюбезнее.
Детектив, лейтенант Кроувич, тронул Фабиана за локоть.
- Если не возражаете, оставим фокусы на потом. Сначала нужно
закончить с _э_т_и_м_.
Он посмотрел на женщину, что сидела на раскладном стуле.
- Вы - миссис Фабиан.
Потом взглянул на молодого человека, сидевшего рядом с женщиной.
- А он - мистер Дуглас, импресарио и пресс-агент мистера Фабиана?
Тот подтвердил. Кроувич поглядел покойнику в лицо.
- Итак, мистер Фабиан, миссис Фабиан, мистер Дуглас - вы все
утверждаете, что не знаете этого человека, убитого здесь прошлой ночью, и
что никогда прежде не слыхали фамилию Окхэм. Однако, Окхэм в разговоре с
начальником станции заявил, что хорошо знает Фабиана и намерен обсудить с
ним какой-то жизненно важный вопрос.
Из ящичка снова донесся голос.
- Черт побери, Фабиан! - взорвался Кроувич.
Под крышкой засмеялись, словно зазвенел вдали колокольчик.
- Не обращайте на нее внимания, лейтенант, - сказал Фабиан.
- На нее? Или на вас, черт возьми? Что там такое? Отвечайте вместе.
- Мы больше никогда не будем вместе, - донесся тихий голос. - После
этой ночи - никогда.
Кроувич протянул руку.
- Дайте-ка мне ключ, Фабиан.
И вот в тишине скрипнул ключ, взвизгнули маленькие петли, крышка
откинулась и легла на стол.
- Благодарю вас, - сказала Рябушинская.
Кроувич взглянул на нее и застыл, не в силах поверить своим глазам.
Лицо ее было белым, - оно было вырезано из мрамора или какого-то
небывалого белого дерева. А может - из снега. И шея - словно карамель,
словно чашка тонкого, почти прозрачного фарфора - тоже была белой. И на
руках - из слоновой кости, наверное, - пальчики тонкие, и каждый
оканчивался ноготком, а на подушечках был узор из тончайших линий и
спиралек.
Вся она была - белый камень, и камень этот просвечивал, и свет
подчеркивал темные, как спелая шелковица, глаза и голубые тени вокруг них.
Лейтенанту вспомнились молоко в стакане и взбитый крем в хрустальной чаше.
Темные брови изгибались узкими дугами, щеки - чуть впалые; виднелис
