Брэдбери Рэй - И Все-Таки Наш
Рэй Бредбери
И все-таки наш...
Питер Хорн вовсе не собирался стать отцом голубой
пирамидки. Ничего похожего он не предвидел. Им с женой и
не снилось, что с ними может случиться такое. Они спокойно
ждали рождения первенца, много о нем говорили, нормально
питались, подолгу спали, изредка бывали в театре, а потом
пришло время Полли лететь вертолетом в клинику; муж обнял ее
и поцеловал.
- Через шесть часов ты уже будешь дома, детка, - сказал
он. - Спасибо, эти новые родильные машины хоть отцов не
отменили, а так они сделают за тебя все, что надо.
Она вспомнила старую-престарую песенку: "Нет, уж этого
вам у меня не отнять" - и тихонько напела ее, и, когда
вертолет взмыл над зеленой равниной, направляясь в город,
оба они смеялись.
Врач по имени Уолкот был исполнен спокойствия и
уверенности. Полли-Энн, будущую мать, приготовили к тому,
что ей предстояло, а отца, как полагается, отправили в
приемную - здесь можно было курить сигарету за сигаретой или
смешивать себе коктейли, для чего под рукой имелся миксер.
Питер чувствовал себя недурно. Это их первый ребенок, но
волноваться нечего. Полли-Энн в хороших руках.
Через час в приемную вышел доктор Уолкот. Он был бледен
как смерть. Питер Хорн оцепенел с третьим коктейлем в руке.
Стиснул стакан и прошептал:
- Она умерла.
- Нет, - негромко сказал Уолкот. - Нет, нет, она жива и
здорова. Но вот ребенок...
- Значит, ребенок мертвый.
- И ребенок жив, но... допивайте коктейль и пойдемте.
Кое-что произошло.
Да, несомненно, кое-что произошло. Нечто такое, из-за
чего переполошилась вся клиника. Люди высыпали в коридоры,
сновали из палаты в палату. Пока Питер Хорн шел за
доктором, ему стало совсем худо; там и сям, сойдясь тесным
кружком, стояли сестры и санитарки в белых халатах, таращили
друг на друга глаза и шептались:
- Нет, вы видали? Ребенок Питера Хорна! Невероятно!
Врач привел его в очень чистую небольшую комнату. Вокруг
низкого стола толпились люди. На столе что-то лежало.
Голубая пирамидка.
- Зачем вы привели меня сюда? - спросил Хорн.
Голубая пирамидка шевельнулась. И заплакала.
Питер Хорн протиснулся сквозь толпу и в ужасе посмотрел
на стол. Он побелел и задыхался.
- Неужели... это и есть?..
Доктор Уолкот кивнул.
У голубой пирамидки было шесть гибких голубых отростков,
и на выдвинутых вперед стерженьках моргали три глаза.
Хорн оцепенел.
- Оно весит семь фунтов и восемь унций, - сказал кто-то.
"Меня разыгрывают, - подумал Хорн. - Это такая шутка. И
все это затеял, конечно, Чарли Расколл. Вот сейчас он
заглянет в дверь, крикнет: "С первым апреля!" - и все
засмеются. Не может быть, что это мой ребенок. Какой ужас!
Нет, меня разыгрывают".
Ноги Хорна пристыли к полу, по лицу струился пот.
- Уведите меня отсюда.
Он отвернулся, сам того не замечая, он сжимал и разжимал
кулаки, веки его вздрагивали.
Уолкот взял его за локоть и спокойно заговорил:
- Это ваш ребенок. Поймите же, мистер Хорн.
- Нет. Нет, невозможно. - Такое не умещалось у него в
голове. - Это какое-то чудище. Его надо уничтожить.
- Мы не убийцы, нельзя уничтожить человека.
- Человека? - Хорн смигнул слезы - Это не человек! Это
святотатство!
- Мы осмотрели этого ребенка и установили, что он не
мутант, не результат разрушения генов или их перестановки, -
быстро заговорил доктор. - Ребенок и не уродец. И он
совершенно здоров Прошу вас, выслушайте меня внимательно.
Широко раскрытыми измученными глазами Хорн уставился в
стену. Его шатало. Доктор продолжал сдержанно, уверенно:
