Боллард Джеймс - Из Лучших Побуждений
Джеймс БОЛЛАРД
ИЗ ЛУЧШИХ ПОБУЖДЕНИЙ
Когда к полудню доктор Джеймисон прибыл в Лондон, все дороги, ведущие
в город, были перекрыты уже с шести утра. Как обычно бывает в день
коронации, люди стали занимать места вдоль всего пути, которым проследует
королевский кортеж, еще за сутки до начала церемонии, и в Грин-парке,
когда доктор Джеймисон медленно брел вверх по травянистому склону к
станции метро у отеля "Риц", не видно было ни души. Среди мусора под
деревьями валялись сумки из-под провизии и спальные мешки. К тому времени,
как доктор Джеймисон добрался до входа в метро, с него уже ручьями лил
пот, и он присел на скамейку, поставив свой небольшой, но тяжелый чемодан
из оружейной стали рядом на траву.
Прямо перед ним была задняя сторона высокой деревянной трибуны. Он
видел спины зрителей в самом верхнем ряду - женщин в ярких летних платьях,
мужчин в рубашках с засученными рукавами, с газетами, которыми они
защищали головы от палящего солнца, стайки детей, поющих, машущих
национальными флажками. Люди высовывались, перегибаясь через подоконники,
из окон контор вдоль всей Пикадилли, и сама улица была теперь неразделимой
смесью света и звука. То оттуда, то отсюда доносились звуки оркестра,
приглушенные расстоянием, или рев команды, когда какой-нибудь офицер
приказывал солдатам, протянувшимся шеренгами по обеим сторонам улицы,
сменить построение.
Доктор Джеймисон, с интересом вслушиваясь, позволил всеобщему
подогреваемому солнцем волнению увлечь и себя. Ему было около шестидесяти
пяти лет, он был невысок, но пропорционально сложен, волосы у него уже
начали седеть, а живые, внимательные глаза замечали все, что происходит
вокруг. Хотя в облике его было что-то профессорское, благодаря покатости
широкого лба он казался моложе своих лет. Это впечатление усиливалось
щегольским покроем костюма из серого шелка: очень узкие лацканы,
единственная пуговица обтянута узорной тканью, вдоль швов на рукавах и
брюках широкий кант. Когда кто-то, выйдя из палатки первой помощи у
дальнего конца трибуны, направился в его сторону, доктор Джеймисон понял,
как непохожа их одежда (человек, который к нему приближался, был в
свободном голубом костюме с огромными, хлопающими на ветру отворотами), и
в душе поморщился от досады.
Взглянув на часы у себя на руке, он поднял чемодан и быстро зашагал к
станции метро.
Королевский кортеж после коронации должен был начать свой путь от
Вестминстерского аббатства в три часа дня, и улицы, по которым он
проследует, полиция уже закрыла для всякого движения. Когда доктор
Джеймисон поднялся на поверхность из второго выхода, на северной стороне
Пикадилли, он стал внимательно оглядывать высокие здания, где
располагается столько контор и отелей; время от времени, узнавая
какое-нибудь из них, он повторял про себя его название. С трудом
проталкиваясь за спинами людей, плотной стеной стоявших на тротуаре,
больно ударяясь коленями о свой же металлический чемодан, он добрался до
Бонд-стрит, свернул за угол, помедлил и двинулся к стоянке такси. Люди,
сплошным потоком двигавшиеся навстречу ему, к Пикадилли, смотрели на него
удивленно, и он почувствовал облегчение, когда очутился наконец в машине.
Отказавшись от помощи водителя, он сам поставил чемодан в кабину и,
усаживаясь, сказал:
- Отель "Уэстленд".
Водитель вполоборота повернулся к нему:
- Какой?
- "Уэстленд", - повторил доктор Джеймисон, стараясь, чтобы его манера
говорить как можно меньше отличалась от манеры водителя. Речь, которую он
