Боллард Джеймс - Голоса Времени
Джеймс БОЛЛАРД
ГОЛОСА ВРЕМЕНИ
1
Позднее Пауэрс часто думал об Уайтби и о странных углублениях,
которые биолог выдолбил, казалось, без цели, на дне оставленного
плавательного бассейна. На дюйм глубиной и длиной в двадцать футов они
складывались в какой-то сложный иероглиф, похожий на китайский. Этот труд
занял у нее все лето и, забыв о других занятиях, измученный, он долбил их
неустанно долгими послеобеденными часами в пустыне. Пауэрс временами
приглядывался к нему, останавливаясь на минуту в окне неврологического
блока. Он смотрел, как Уайтби отмерял длину углублений и как выносил в
маленьком брезентовом ведерке трудолюбиво отколупываемые кусочки цемента.
После самоубийства Уайтби никто не интересовался углублениями, лишь Пауэрс
часто брал у администратора ключи, открывал ворота, ведущие к бесполезному
уже бассейну и долго приглядывался к лабиринту выбитых в цементе борозд,
до половины наполненных водой, вытекавшей из испортившихся труб.
Поначалу однако Пауэрс был занят окончанием своей работы в клинике и
планированием своего последнего уже ухода. После первых нервных,
панических недель он смирился с ситуацией, с тем самым полным спокойствия
фатализмом, с каким до тех пор соглашался на судьбу на судьбу своих
пациентов. К счастью, редукция физических и умственных градиентов
происходила в нем одновременно, летаргия и бессилие притупляли
беспокойство, а слабеющий метаболизм принуждал его к концентрации всего
внимания на создании осмысленных конструкций мысли. Все увеличивающиеся
изо дня в день периоды сна без сновидений становились даже целебными. Он
заметил, что ожидал периоды сна, не пробуя будить себя раньше, чем это
было необходимо.
Поначалу он постоянно держал на ночном столике будильник и старался
наполнять все более короткие часы бодрствования как можно большим числом
занятий. Он привел в порядок в библиотеку, каждый день ездил в лабораторию
Уайтби, чтобы просматривать свежие партии рентгеновских пленок, выделял
себе каждый час и минуту как последние капли воды. К счастью, Андерсен
объяснил ему бессмысленность такого поведения.
Отказавшись от работы в клинике, Пауэрс не забросил еженедельных
визитов и медицинских обследований в кабинете Андерсена. Это, правда, было
уже обычной формальностью, полностью лишенной смысла. Во время последнего
визита Андерсен сделал ему анализ крови; обратил внимание на все большую
набряклость мышц лица, слабеющие глазные рефлексы и небритые щеки Пауэрса.
Улыбаясь через ожог, Андерсен некоторое время раздумывал, что ему сказать.
Когда-то он еще пробовал утешать пациентов поинтеллигентней. Но с
Пауэрсом, который был способным нейрохирургом и человеком, находящимся в
гуще жизни, создававшим оригинальные вещи, разговор не был легким.
Мысленно обращался к нему: "Мне чертовски жаль, Роберт, но что же тебе
говорить?.. Даже Солнце остывает со дня на день"... Он смотрел, как Пауэрс
беспокойно постукивал пальцами по эмалированной поверхности стола,
поглядывая временами на схемы скелета, развешанные по стенам кабинета.
Помимо запущенного вида - неделю он уже носил одну и ту же не глаженную
рубашку и грязные теннисные туфли - Пауэрс производил впечатление
человека, владеющего собой и уверенного в себе, как конрадовский охотник,
без остатка примирившегося со своим несчастьем.
- Над чем работаешь, Роберт? - спросил он. - Все еще ездишь в
лабораторию Уайтби?
- Если только могу. Переправа на ту сторону по дну озера занимает у
меня около получаса, а будильник не всегда
