Болл Джон - Душной Ночью В Каролине
Болл Джон
Душной ночью в Каролине
г л а в а 1
В два часа пятьдесят минут пополуночи городок Уэллс выглядел безжизненным,
вялым и разомлевшим. Чуть ли не каждый из одиннадцати тысяч его жителей
беспокойно метался во сне, а тем, кто не мог забыться, оставалось проклинать
безветрие, сгущавшее духоту. Плотная и тяжелая, она висела в воздухе, как
всегда в августе в Каролине.
Луна скрылась. В деловом квартале резкий свет редких уличных фонарей
оттеснял густые ночные тени к запертым магазинам, доживавшему свой век
кинотеатру и безмолвной заправочной станции. На перекрестке, где улица под
прямым углом перерезала шоссе, в аптеке Саймона продолжал работать
кондиционер, и его ровное мурлыканье нарушало ночную тишину. У тротуара
напротив стоял патрульный автомобиль, который полиция Уэллса высылала на
ночное время.
Сэм Вуд, плотно сжимая в крепких пальцах шариковую ручку, заполнял листок
рапорта. Он положил планшетку на руль и выводил твердые печатные буквы, едва
различимые при тусклом свете, проникавшем в автомобиль. Старательно и
аккуратно он занес в свой отчет, что, согласно инструкции, полностью завершил
тщательную проверку основного жилого района и нашел все в полном порядке. Сэм
ощутил прилив гордости от своей заключительной фразы. Опять, как не раз
случалось в последние три года, ритуал составления рапорта заставил его
почувствовать, что в ночное время он самый значительный человек в городе,
неусыпно бодрствующий на своем нелегком посту.
Покончив с записью, он положил планшетку на соседнее сиденье и вновь
взглянул на часы. Было почти три - время выпить чашечку кофе в закусочной на
шоссе. Но плотная духота делала мысль о кофе не очень-то приятной - куда лучше
глотнуть чего-нибудь холодного. Перекусить сейчас или сперва проехать через
Бидонвиль - как теперь называли бедняцкий район? Это была единственная часть
еженощных объездов, которую он по-настоящему не любил, но задание должно быть
выполнено до конца. Еще раз напомнив себе о значительности своей миссии, Сэм
решил чуточку повременить с отдыхом. Он включил мотор и отъехал от бровки
тротуара с ловкостью классного водителя.
Автомобиль пересек пустынное шоссе и затрясся по неровной мостовой широко
разбросанного негритянского квартала. Сэм все время держал ногу на тормозе,
памятуя о той ночи, несколько месяцев назад, когда он не заметил спящую
собаку. Она расположилась посреди дороги, и Сэм увидел ее слишком поздно. Все
вновь ожило перед ним: он сидит на корточках, поддерживая голову животного, и
смотрит в доверчивые потрясенные глаза, полные боли и мольбы. Потом Сэм
увидел, что наступила смерть, и, хотя часто бывал на охоте и вообще считался
скупым на слезу, тут у него просто душа разрывалась от жалости и горького
чувства вины.
Не сводя глаз с дороги, объезжая глубокие выбоины и остерегаясь собак, Сэм
сделал короткий круг по негритянскому кварталу, притормозил машину на тряском
железнодорожном переезде и поехал вверх по улице, с обеих сторон зажатой
старыми уродливыми домами, кое-как сколоченными из некрашеных досок. Это были
обиталища "белого отребья" - тех, у кого нет ни надежд, ни денег, а то даже и
стремления выбраться на поверхность. Сэм лавировал, сосредоточенно объезжая
выбоины. Затем, подняв глаза, в половине квартала перед собой он увидел желтый
скошенный прямоугольник окна, - скорее всего, свет шел от дома Парди.
В такой час свет мог означать и расстройство желудка, и что угодно еще.
Сэм презирал людей, которые не прочь заглянуть ночь
