Биссон Терри - Старьёвщик
ТЕРРИ БИССОН
СТАРЬЁВЩИК
Аннотация
Время пришло.
Устаревшие шедевры искусства действительно «сброшены с корабля современности».
Специальные правительственные агенты — «старьевщики» — обязаны отыскивать их, заносить в каталоги и… уничтожать.
А такая профессия связана с немалым риском… зато хорошо оплачивается!..
ГЛАВА ПЕРВАЯ
У каждого есть нечто дорогое сердцу, что то самое важное на свете. Жизнь — только бесконечные поиски, определение этого нечто. Вы можете обнаружить, в чем его смысл, как раз перед концом, в тот момент, когда потеряете все.
Если повезет.
Так случилось, что тот день, когда, как мне сейчас кажется, я начал понимать смысл жизни, оказался понедельником, и начался он как любой другой, только наоборот. Как правило, Гомер меня будит, а не я ее.
Я расслышал бибиканье компа и обнаружил, что верещит он уже довольно давно. Может, мне только снилось, что я до сих пор сплю?
Хотелось писать, а во сне этого делать не стоит. Потом я подумал: «Куда же запропастилась собака?».
— Гомер?
Обычно комп поднимает ее как по тревоге. Я каждый день получаю что нибудь от Бюро, пусть даже просто отбой. Я уже собирался снова позвать ее, когда услышал цоканье огромных когтистых лап по голому деревянному полу, и вот она, лижет мое лицо.
Изо рта у нее пахнет немного хуже, чем обычно, но черный глаз бусинка блестит. Я поднялся приготовить Гомер завтрак, (мой кофе готовится сам собой), а заодно и в туалет, и увидел, что уже семь часов.
Впрочем, какая разница? По понедельникам у меня разгрузочный день.
Я выгулял Гомер, потом кинул сумку и комп в лектро и пустился в путь. Первое на сегодня изъятие требовало моего присутствия в милой местности на задворках Тодд Хилл.
С верхушки холма открывается вид на Манхэттен и Бруклин: один высокий, второй низкий, один далекий, второй близкий, оба — чистые и ухоженные. А к востоку — Атлантический океан, ровный и бесформенный, как воображаемая прерия. В те дни я часто мечтал о Западе.
Я еще не знал, что мои мечты осуществятся.
Дом стоял на полпути к подножию холма, на извивающейся заросшей улочке; нам, конечно, запрещено разглашать имена и адреса. Я припарковался у ограды. На крыльце лежал пес на вид опасный, но сонный.
Дверь открыл толстый белый парень в футболке и джинсах, не такой приятный, как дом. Его футболка вопрошала: «Ну, и?».
— Ну, и?
— Наверное, вы знаете, зачем я здесь.
— Ну ка, ну ка, постойте, — сказал он. — БИН? Бюро индейских национальностей?
— БИИ, — уточнил я. — Искусство и информация.
— Ах, да. Вы, парни, собираете старье.
— Верно, — согласился я, хотя Бюро занимается отнюдь не только собиранием старья. — Не могли бы вы пригласить меня внутрь? Тут немного холодновато.
Немного: сейчас середина октября. Первое правило, которому нас учат в Академии, гласит: дело пойдет легче, если вам удастся ступить на порог. Мистер Ну и немного поворчал и дал мне пройти.
Мы сели на единственный жесткий диван рядом с единственным загроможденным столиком. Нелепо, но я привык. Мы ведь работаем не просто со старьем, а с памятью, мечтами и, естественно, деньгами.
— Имя Миллер, Уолтер М. Миллер младший о чем нибудь вам говорит? — спросил я.
Дело в том, что нужно дать клиенту возможность оказать содействие.
— Миллер? Младший? Конечно. Научная фантастика, писатель, «Страсти по Лейбовицу», не так ли? Середина века, когда книги еще… минуточку!
Вы хотите сказать, что Миллера вычеркнули?
— Шесть недель назад, — подтвердил я.
— Я и не знал, что его отправили на свалку. Я больше не слежу за научной фантаст
