Берроуз Уильям Сьюард - Интерзона
УИЛЬЯМ С. БЕРРОУЗ
ИНТЕРЗОНА
Палец
Ли и мальчики
Портреты
"Кафе Сентраль"
Сон о каторге
Интернациональная зона
Палец
Ли не спеша брел вверх по 6-й авеню со стороны 42-й улицы, отражаясь в
витринах.
"Я должен это сделать," повторял он про себя.
Вот и она. Лавка ножовщика. Ли стоял перед ней, дрожа от холода в своем
поношенном честерфильде с поднятым воротником. Одна из пуговиц на пальто
отсутствовала, ненужные нитки трепались на ледяном ветру. Он медленно
обогнул витрину и вошел, разглядывая ножи, ножницы, карманные ножики,
пневматические пистолеты и наборы инструментов с металлическими ручками,
упакованные в небольшие кожаные пакеты. Ли вспомнил, что как-то раз в
детстве ему подарили такой набор на Рождество.
Наконец он увидел то, что искал: ножницы для резки дичи, точь в точь
такие, как те, которыми отец обрезал у индюшек лапки на День Благодарения
у бабушки.
Ножницы лежали, блестящие и гладкие, одно лезвие - прямое и острое,
другое - с зубцами, как у пилы, чтобы придерживать мясо.
Ли попросил эти ножницы посмотреть. Он поклацал ими, проверил лезвия
большим пальцем.
"Нержавеющая сталь, сэр. Не только не ржавеет, но и не тускнеет."
"Сколько?"
"Два доллара семьдесят девять центов с налогом."
"Хорошо."
Продавец запаковал ножницы в коричневую бумагу и плотно замотал сверток
клейкой лентой. Ли показалось, что бумага, хрустя, оглушительно шумит в
пустой лавке. Он разменял последние пять долларов и вышел, ощущая тяжесть
ножниц в кармане пальто.
Он пошел вверх по Шестой авеню, бормоча:
"Я должен это сделать. Теперь-то уж придется это сделать, раз купил
ножницы."
Он увидел вывеску: "Отель Аристо".
Консьержки не было. Он поднялся на один этаж. Старик, тусклый и
размытый, как старая фотография, стоял за конторкой. Ли зарегистрировался,
заплатил доллар аванса и забрал ключ с массивным бронзовым брелком.
Он вошел в комнату, как в черную шахту. Включил свет. Потемневшая от
времени мебель, двуспальная кровать с тощим матрацем и провисшей сеткой.
Ножницы он положил на тумбочку перед вращающимся овальным зеркалом.
Ли прошелся по комнате. Снова взял ножницы и поместил последнюю фалангу
своего левого мизинца против зубцов, нижнее лезвие точно на суставе.
Медленно он опускал верхнее лезвие, пока оно не коснулось мякоти пальца.
Посмотрел в зеркало, изобразив на своем лице надменную маску денди XVIII
века. Глубоко вздохнул, сжал ручки быстро и сильно. Боли он не
почуствовал. Кончик пальца упал на тумбочку. Ли повернул руку и поглядел
на обрубок. Кровь брызнула ему в лицо.
Неожидано он ощутил острую жалость к кусочку пальца, лежащему на
тумбочке с несколькими капельками крови, собравшимися вокруг кости. Слезы
навернулись ему на глаза.
"Не помогло," сказал он голосом усталого ребенка. Он привел свое лицо в
порядок, стер с него кровь полотенцем и накрепко перевязал палец, добавляя
больше марли по мере того, как просачивалась кровь. За несколько минут
кровотечение прекратилось. Ли подобрал обрубок пальца и положил в жилетный
кармашек. Затем вышел из отеля, швырнув ключ на конторку.
"Я сделал это," сказал он себе. Волна эйфории захлестнула его на улице.
Он зашел в бар и заказал двойной бренди, встречая все глаза одинаково
дружелюбным взглядом. Добрая воля изливалась из него на всех встречных.
Жизнь, полная оборонительной враждебности, осталась позади.
Спустя полчаса он сидел на скамейке в Сентрал-Парке в компании своего
психоаналитика. Тот все пытался убедить его отправиться в Белльвью и
предложил "
