Базен Эрве - Крик Совы (Семья Резо - 3)
Эрве Базен
Крик совы
Пер. с фр. - Н.Брандис, А.Тетеревникова.
(Книга третья трилогии "Семья Резо").
1
Пронзительный ноябрьский ветер завывает за круглым зарешеченным окошком
ванной, запотевшие выпуклые стекла которого непрозрачны, как церковные
витражи. Водопроводные трубы дрожат на стыках; когда в кухне закрывают
кран и вода вдруг устремляется к ванной, они резко чихают, и тоненькая
струйка, льющаяся на меня сквозь сетку душа, забитую накипью, превращается
в горячее водяное копье, больно колющее мою уже лысеющую голову.
- Ты кончил? - кричит через дверь Саломея. - Теперь можно мне?
Хотя встал я поздно, потому что вчера поздно засиделся за работой, я
все-таки слышал шум душа: она принимает его каждое утро, чтобы придать еще
больше упругости своему маленькому телу, с нежными бедрами и трепетной
грудью, которые угадываются под платьем. Сейчас, должно быть, ей осталось
только причесаться, и можно бежать к лодке.
- Пять минут - и я готов, детка!
Интересно, почему это я, не стыдясь, представляю себе Саломею в костюме
Евы? Ведь не осмелился бы я вообразить в таком виде Бландину, ее сестру!
Ну ладно! Закроем кран, возьмем мохнатое полотенце, разотрем гусиную кожу,
на груди волосы кое-где уже тронуты сединой. Потом встанем на весы с
увеличительным стеклом над шкалой - они всегда здесь, под окошком; на них
уже многие годы проверяется вес всех членов семейства, точно так же, как
антропометром, в форме жирафы, прибитым напротив к выкрашенной эмалью
стенке, измеряется их рост. Хотя я щелкнул по регулятору, чтобы стрелка
перескочила на ноль или даже чуть левее, потому что весы эти склонны к
преувеличению, я тяну неполных семьдесят пять. Для мужчины ростом в метр
семьдесят два это не катастрофа. Правда, если память мне не изменяет, в
пятьдесят девятом я запретил себе весить больше семидесяти четырех, а в
пятьдесят четвертом - больше семидесяти трех. Но вот о чем я сейчас
подумал: у меня мокрые волосы и на руке часы, это тоже надо учесть. Другая
мысль, промелькнувшая без видимой причины: Бертиль, которая так старалась
изгнать из дома все, что напоминало о ее "предшественнице", конечно,
вышвырнула бы и эти весы, если бы знала, что когда-то на них легко
вскакивала Моника с нашим сынишкой на руках.
- Мой вес никогда не меняется, ни на один грамм, - говорила она. -
Чтобы узнать, сколько прибавил Жаннэ, достаточно произвести вычитание.
Тыльной стороной руки я протираю запотевшее стекло. В те годы, когда
Моника, малыш и я, тесно прижавшись друг к другу, на мгновение
удерживались на узкой площадке весов и, проявляя чудеса эквилибристики,
чуть не сворачивая себе шею, еще умудрялись прочесть у самых своих ног
приговор стрелки, - в те годы мы втроем тянули не более ста. Протираю
другое стекло. Опасаться мне нечего: окно слишком высоко, снизу можно
увидеть только мою голую грудь. Впрочем, я уже одеваюсь, глядя на
разлившуюся Марну: ее илистые воды, поднявшиеся от проливного дождя, текут
широким потоком с востока на запад под низкими, тяжелыми облаками,
бегущими в обратном направлении. Вода затопила подвал, и там теперь
танцуют всплывшие винные бочки; она затопила гараж - позавчера я едва
успел вывести оттуда "ситроен". Сегодня утром она уже хлынула через
садовую ограду, и теперь там, у стены, скапливаются пустые бидоны и
пластмассовые бутылки. Ей тесно под арками моста Гурнэ, она откатывается
назад, добирается до деревьев на набережной, так что теперь кажется, будто
они растут прямо из Марны. Вода, продвигаясь
