Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Арундати Рой - Бог Мелочей


АРУНДАТИ РОЙ
БОГ МЕЛОЧЕЙ
Мэри Рой, которая вырастила меня.
Которая научила меня извиняться перед тем,
как перебить ее Публично.
У которой хватило любви ко мне,
чтобы отпустить меня.
LKC - от той, что, как ты, выжила.
Никогда больше отдельно взятая повесть
не будет рассказана так, словно она - единственная.
Джон Берджер
Райские соленья и сладости
Май в Айеменеме - знойный, тяжелый месяц. Дни долгие и паркие. Река
мелеет, и черные вороны набрасываются на яркие плоды манго в пыльно-зеленых
застывших кронах. Зреют розовые бананы. Лопаются плоды хлебного дерева.
Праздные синие мухи пьяно гудят в приторном воздухе. Потом с лета ударяются
в оконные стекла и дохнут, недоуменно раздуваясь на солнце.
Ночи ясные, но отравленные ленью и угрюмым предчувствием.
В начале июня юго-западный муссон приносит три месяца ветра и воды с
короткими проблесками ослепительного солнца, когда взбудораженные дети
спешат наиграться. Земля сдается на милость бешеной зелени. Границы
размываются: маниоковые изгороди пускают корни и зацветают. Кирпичные стены
становятся мшисто-зелеными. Перечные лианы взбираются по столбам линий
электропередачи. Ползучие растения прорывают плотный прибрежный латерит и
перекидывают стебли через полотно залитых водой дорог. По базарным площадям
снуют лодки. В рытвинах, оставленных дорожными рабочими, заводятся мальки.
В такую-то дождливую погоду Рахель вернулась в Айеменем. Косые
серебристые канаты хлестали рыхлую землю, вспахивая ее, как пулеметные
очереди. Старый дом на пригорке низко, как шапку, надвинул от дождя крутую
двускатную крышу. Стены с прожилками мха утратили твердость и слегка
вспучились, напитавшись влагой от земли. Заросший, одичавший сад был полон
шмыганья и шелеста мелких существ. В траве полоз терся о блестящий камень.
Желтые лягушки бороздили пенящийся пруд в надежде найти пару. Вымокший
мангуст перебежал засыпанную листьями подъездную дорожку.
Дом казался пустым и заброшенным. Двери и ставни были заперты, передняя
веранда оголена. Мебель оттуда вынесли. Но лазурного цветя "плимут" с
хромированными крылышками по-прежнему стоял около дома, а в доме по-прежнему
жила Крошка-кочамма.
Это была двоюродная бабушка Рахели, младшая сестра ее деда. Настоящее
ее имя было Навоми, Навоми Айп, но все с детства звали ее Крошкой.
Повзрослев, она стала Крошкой-кочаммой, то есть Крошкой-тетушкой. Рахель,
однако, приехала вовсе не к ней. Ни внучатная племянница, ни двоюродная
крошка-бабушка не питали на этот счет никаких иллюзий. Рахель приехала
повидать брата Эсту. Они были двуяйцевые близнецы. Врачи говорили -
"дизиготные". Произошедшие от разных, но одновременно оплодотворенных
яйцеклеток. Эста (полное имя - Эстаппен) был старше на восемнадцать минут.
Они - Эста и Рахель - вовсе не были так уж похожи внешне и даже в
тонкоруко-плоскогрудом детстве с его глистами и зачесами под Элвиса Пресли
не вызывали обычных вопросов типа "Кто - он, кто - она?" ни у
слащаво-улыбчивых родственников, ни у епископов Сирийской православной
церкви, которые частенько наведывались в их Айеменемский Дом за
пожертвованиями.
Путаница крылась глубже, в более потаенных местах.
В те ранние, смутные годы, когда память только зарождалась, когда жизнь
состояла из одних Начал без всяких Концов, когда Все было Навсегда, Я
означало для Эстаппена и Рахели их обоих в единстве, Мы или Нас - в
раздельности. Словно они принадлежали к редкой разновидности сиамских
близнецов, у которых слиты воедино не тела, а души.
Ра





Содержание раздела