Арджилли Марчелло - Революция В Школе
Марчелло Арджилли
Революция в школе
Перевела с итальянского Ирина Константинова
Произошла революция: власть в школе захватили ученики и подчинили себе
учителей.
Теперь школьники сидели не за партами, а каждый за отдельным учительским
столом. За парты были отправлены учителя. Роли поменялись: ученики вели уроки
и опрашивали, учителя должны были отвечать.
Разве не они веками мучили школьников, заставляя их учиться? И вот настал
час мщенья: ученики объявили необразованность единственным обязательным
предметом в школьной программе.
Уроки теперь начинались не с привычных слов: "Сегодня мы познакомимся...",
а с властного требования: "Сегодня мы позабудем, что..."
Вот, например, как проходил урок географии, который вел один ученик.
- Сегодня мы позабудем все, что знаем о Реке По. Во-первых, По - это НЕ
река, она НЕ ПРОТЕКАЕТ через Турин, и, самое главное, НЕ ВПАДАЕТ в
Адриатическое море... Что касается Милана, то он НЕ НАХОДИТСЯ в Ломбардии и НЕ
называется Милан. Вот ты, учитель на третьей парте, скажи мне, как
по-настоящему называется наш город?
- Но я, по правде говоря, всегда думал, что Милан...
- Плохо, очень плохо! "Милан" - это футбольная команда!
А экзамены были необычайно строгими. Горе учителю, если он обнаруживал
хоть какие-нибудь, пусть даже самые скромные познания! Экзаменаторы требовали,
чтобы была доказана полная неосведомленность, совершенное невежество.
- Докажи, что ты НЕ ЗНАЕШЬ, кто такой Галилео Галилей! - требовал ученик,
и бедный учитель, стоящий перед ним, лепетал:
- Галилео Галилей? Никогда не слышал о таком! Я знаю только одного Галилея
- механика, что живет в соседней парадной. Вы его имеете в виду?
- Ответ неточный. Подумай еще. Не знаешь ли ты случайно, ставил ли Галилей
какие-нибудь опыты с часовым маятником?
- Синьоры ученики, клянусь вам, что я не учил этого! К тому же, у меня
только наручные часы. И я не понимаю, почему этот синьор Галилей, которого я
не имею удовольствия знать, пользовался старинными часами с маятником. Их
между прочим, на мой взгляд, весьма неудобно носить.
У экзаменаторов, которые были в высшей степени осведомлены во всем, что
касается полного невежества, мало кому из учителей удавалось получить плохую
отметку, а на экзаменах засчитывался только полный провал, поскольку в школе
теперь все было наоборот. Один учитель, имевший неосторожность предположить,
что Юлий Цезарь считался великим полководцем, был вообще исключен из школы.
- У тебя нет самолюбия! - накричали на него ученики. - Как тебе не стыдно
показывать свои знания! В наказание ты должен насовсем покинуть школу!
И учителю пришлось искать себе какую-нибудь другую работу - почтальона,
рассыльного, мальчика на побегушках. Стараясь провалиться на экзаменах, бедные
учителя не только клялись и божились, что не знают, сколько будет два плюс
два, но и притворялись ужасно недисциплинированными - стреляли из рогатки в
школьников, сидящих за учительским столом, строили им рожицы, швыряли в них
портфели. Для учителей это были ужасные годы. Один преподаватель итальянского
языка, вынужденный поклясться, что никогда в жизни не слышал про Данте
Алигьери, чуть не умер от разрыва сердца.
Когда же наступила реставрация, то есть когда революция была задушена и
учителя вновь взяли власть в свои руки и сели за свои столы, началась ужасная
диктатура. Учителя в отместку школьникам устроили настоящий террор: давали
уйму заданий, удаляли с уроков за малейшую провинность, срезали на экзаменах,
и горе тому, кто
