Андерсен Ганс Христиан - Жаба
Ганс Христиан Андерсен
ЖАБА
Колодец был глубок, веревка длинна, и когда вытаскивали полное ведро,
ворот ходил туго. Как ни прозрачна была колодезная вода, никогда не иг-
рали в ней солнечные лучи - они попросту не достигали ее поверхности. А
куда солнце заглядывало, пробивалась между камнями травка. Тут-то и про-
живало большое семейство жаб. Они были пришлые, и, собственно говоря,
первой, причем вверх тормашками, переселилась сюда самая старая жаба -
она здравствовала и поныне. Зеленые лягушки, испокон веков обитавшие в
колодце, признали жаб за родню и окрестили их "курортниками". Но жабы
замыслили остаться здесь и обжились на "суше", как они называли мокрые
камни.
Старой лягушке довелось разок совершить путешествие в ведре, когда
его поднимали наверх. Но там ей показалось чересчур ярко - у нее даже
глаза заломило. Ее счастье, что исхитрилась выпрыгнуть из ведра. Она с
такой силой шлепнулась об воду, что потом слегла на три дня с болью в
спине.
Много о мире наверху она рассказать, конечно, не могла, но, во всяком
случае, и она, и все остальные знали, что колодец-это еще не весь мир.
Вот старая жаба, та могла бы кое-что рассказать, но она никогда не отве-
чала на вопросы, ну ее и спрашивать перестали.
- Старуха-толстуха, бородавчатое брюхо! - говорили про жабу моло-
денькие зеленые лягушки. - И дети все в нее.
- Очень может быть, - отзывалась жаба. - Зато у когонибудь из них, а
то и у меня самой спрятан в голове драгоценный камень.
Зеленые лягушки слушали, таращили глаза и с досады передразнивали жа-
бу, а потом бухались на дно колодца. А молодые жабы гордо вытягивали
задние лапки. Каждая воображала, что драгоценный камень спрятан именно у
нее. Они сидели смирнехонько, боясь даже голову повернуть, но в конце
концов спросили, чем же им, собственно, гордиться и что это за драгоцен-
ный камень.
- Он такой дорогой и такой красивый, что и не описать, - отвечала
старая жаба. - А носят его для собственного удовольствия, другим на за-
висть. Больше ни о чем не спрашивайте, не стану отвечать.
- Ну, уж у меня-то его нет, - сказала самая младшая из жаб, такая бе-
зобразная, что дальше некуда. - Да и откуда бы ему взяться у меня? А ес-
ли другие завидуют, мне это вовсе не доставляет радости. Нет, чего бы
мне хотелось, так это добраться когда-нибудь до края колодца и выглянуть
на свет. То-то, должно быть, красота!
- Хорошо там, где нас нет, - сказала старая жаба. - Ты все тут зна-
ешь, все тебе знакомо. Берегись ведра, оно может тебя раздавить. А уж
если попадешь в него, так скорее выскакивай. Правда, не всем удается
упасть так удачно, как мне, - и кожа и кости целы.
- Ква! - сказала младшая жаба, а это все равно что "Ах!" по-нашему.
Уж очень ей хотелось побывать наверху, поглядеть на белый свет, на зе-
лень.
И вот наутро, когда полное ведро проходило мимо камня, на котором си-
дела молодая жаба, все внутри у нее так и затрепетало. Она прыгнула в
ведро и упала на его дно. Ведро вытянули наверх и тут же выплеснули.
- Ах ты, чтоб тебя!.. - воскликнул работник, увидев жабу. - Сроду не
видывал такой гадины! - И он так пнул ее носком деревянного башмака, что
чуть не изувечил, но она все-таки успела забиться в высокую крапиву и
стала озираться вокруг. Крапива была густая - стебель к стеблю, и вот
жаба посмотрела наверх. Солнце просвечивало сквозь листья крапивы, и для
нее эти заросли были все равно что для нас лесная чаща со сверкающим
между листьями и ветвями солнцем.
- Тут гораздо красивее, чем в колодце! Право, я готова остаться тут
на всю жизнь! - ска
