Андерсен Ганс Христиан - На Утином Дворе
Ганс Христиан Андерсен
НА УТИНОМ ДВОРЕ
Из Португалии - а кто говорит, из Испании, но это все едино - вывезли
утку. Прозвали ее Португалкою. Она несла яйца, потом ее зарезали, зажа-
рили и подали на стол - вот и вся ее история. Выводков из ее яиц тоже
звали Португалками, и это кое-что да значило. Наконец из всего потомства
первой Португалки осталась на утином дворе только одна утка. На этот
утиный двор допускались и куры с петухом, неимоверно задиравшим нос.
- Он просто оскорбляет меня своим неистовым криком! - говорила Порту-
галка. - Но он красив - этого у него не отнимешь, хоть и не сравнится с
селезнем. Ему бы следовало быть посдержаннее, но сдержанность - это ис-
кусство, требующее высшего образования. Этим отличаются певчие птички,
что гнездятся вон там, в соседском саду на липах. Как мило они поют! В
их пении есть что-то такое трогательное, португальское - так я это назы-
ваю. Будь у меня такая певчая птичка, я бы заменила ей мать, была бы с
нею ласкова, добра! Это уж у меня в крови, в моем португальстве.
Как раз в эту минуту и свалилась с крыши певчая птичка. Она спасалась
от кошки и сломала при этом крыло.
- Как это похоже на кошку, эту негодяйку! - сказала Португалка. - Я
знаю ее еще по той поре, когда у меня самой были утята. И подумать
только, что такой твари позволяют жить и бегать тут по крышам! Нет уж, в
Португалии, я думаю, такого не увидишь!
И она принялась соболезновать бедной птахе. Соболезновали и простые
утки, не португальские.
- Бедная крошка! - говорили они, подходя к ней одна за другой. - Хоть
сами-то мы не из певчих, но в нас есть внутренний резонанс или что-то в
этом роде. Мы это чувствуем, хоть и не говорим об этом.
- Ну так я поговорю! - сказала Португалка. - И сделаю для нее
кое-что. Это прямой долг каждого! - С этими словами она подошла к коры-
ту, зашлепала по воде крыльями и чуть не залила птичку ливнем брызг, но
все это от доброго сердца. - Вот доброе дело! - сказала Португалка. -
Смотрите и берите пример.
- Пип! - пискнула птаха; сломанное крыло не давало ей встряхнуться
хорошенько. Но она все же понимала, что выкупали ее от доброго сердца. -
Вы очень добры, сударыня! - прибавила она, но повторить душ не просила.
- Я никогда не думала о том, какой у меня нрав! - ответила Португал-
ка. - Но знаю, что люблю всех моих ближних, кроме кошки. А уж этого от
меня требовать не приходится! Она съела двух моих утят!.. Ну, будьте же
теперь здесь как дома! Это можно! Сама я тоже не здешняя, что вы, конеч-
но, заметили по моей осанке и оперению. А селезень мой здешний, не моей
крови, но я не спесива!.. Если вас вообще кто-нибудь поймет здесь, на
дворе, то уж, смею думать, это я!
- У нее портулакария в зобу! - сострил один маленький утенок из прос-
тых.
Остальные утки, тоже из простых, нашли это бесподобным: "портулака-
рия" звучит ведь совсем как Португалия. Они подталкивали друг друга и
крякали:
- Кряк! Вот остряк!
А потом опять занялись бедной птахой.
- Португалка мастерица поговорить! - сказали они. - У нас нет таких
громких слов в клюве, но и мы принимаем в вас не меньшее участие. И если
мы ничего не делаем для вас, то не кричим об этом! По-нашему, так благо-
роднее.
- У вас прелестный голос! - сказала одна из пожилых уток. - То-то,
должно быть, приятно сознавать, что радуешь многих! Я, впрочем, мало
смыслю в пении, оттого и держу язык в клюве! Это лучше, чем болтать глу-
пости, какие вам столько приходится выслушивать!
- Не надоедайте ей! - вмешалась Португалка. - Ей нужен отдых и уход.
Хотите, я опять вас выкупа
