Акутагава Рюноскэ - Маска Хёттоко
Акутагава Рюноскэ
МАСКА ХЁТТОКО
На мосту Адзумабаси толпится народ. Время от времени подходит
полицейский и уговаривает всех разойтись, но толпа тут же
образуется снова. Все ждут, когда под мостом пройдут лодки,
направляющиеся на праздник цветущей вишни.
По одной и по две лодки плывут вверх по реке, уже поднимающейся
от прилива. Над многими натянута парусина, к которой
прикреплены свешивающиеся донизу белые в красную полосу
занавески. На носу водружены флаги и старые вымпелы. Все сидящие
в лодках, видимо, слегка навеселе. Из-за занавесок можно
разглядеть людей, которые, обмотав голову полотенцем на манер
женщин из Ёсивара или торговок рисом, играют в кэн, выкрикивая:
"Раз, два!" Кто-то пытается петь, качая в такт головой.
Сверху, с моста, все это кажется очень забавным. Когда мимо
проплывают лодки с музыкантами, толпа на мосту разражается
громкими возгласами. Кто-то даже кричит: "Вот дурачье!"
С моста река похожа на оловянную пластинку, поблескивающую на
солнце, временами на волнах от проходящих катеров вспыхивает
ослепительная позолота. И, как укусы вшей, вонзаются в эту
гладкую водную поверхность бодрый стук барабанов, звуки флейты и
сямисэна. От кирпичных стен пивоваренного завода Саппоро далеко
за насыпь тянется что-то закопченное, грязно-белое -- это и
есть вишни, которые сейчас в цвету. У пристани Кототои собралось
множество японских и европейских лодок. Шлюпочный сарай
университета заслоняет их от солнца, и отсюда видно только, как
движется что-то грязное и темное.
Но вот из-под моста вынырнула еще одна лодка. Как и все прежние,
это четверка, направляющаяся на праздник цветущей вишни. Укрепив
на лодке красно-белые занавески с полосатым вымпелом таких же
цветов, гребцы, повязавшие голову полотенцами с нарисованными на
них алыми цветками вишни, поочередно гребут веслами и
отталкиваются шестом. И все же лодка идет не очень быстро. В
тени занавесок сидит с десяток человек. Пока лодка не вошла под
мост, они наигрывали на двух сямисэнах не то "Весна в
сливовом цвету", не то еще что-то, а когда песня кончилась,
оркестр заиграл праздничную музыку. Зеваки на мосту
снова разражаются восклицаниями. Слышится плач ребенка,
придавленного в сумятице. Потом пронзительный женский голос,
выкрикивающий: "Эй, смотрите! Вон, танцует!" На палубе
мужчина невысокого роста в шутовской маске хёттоко как-то нелепо
прыгает под музыку.
Он еще раньше снял верхнюю одежду из ткани, какие делают в
Титибу, и выставил на обозрение яркую, в узорах нижнюю
рубашку с узкими рукавами. Что он сильно пьян, ясно уже потому,
что воротник его с черным обшлагом небрежно распахнут,
темно-синий пояс развязался и болтается сзади. Танцует он,
конечно, тоже по-сумасшедшему. Совершает какие-то неуклюжие
телодвижения и без конца размахивает руками в подражание
священным танцам. Но и это выглядит так, будто, сильно опьянев,
он не владеет своим телом, и иногда кажется, что он потерял
равновесие и просто двигает руками и ногами, чтобы не свалиться
в воду.
Это было еще смешней, и на мосту оживленно загалдели. И, смеясь,
все обменивались критическими замечаниями:
-- Вот это походка!
-- Развеселился как! И откуда это чучело?!
-- Потеха! Ой, смотрите, спотыкается!
-- Лучше б он без маски танцевал!
И все в таком духе.
Тем временем -- вино, что ли, подействовало сильнее,--
движения танцора становились все более странными. Голова его с
завязанным у подбородка праздничным полотенцем качалась, как
стрелка испорченного метронома, чу
