Азимов Айзек - Соберёмся Вместе
Айзек АЗИМОВ
СОБЕРЕМСЯ ВМЕСТЕ
Мир длился сто лет, и люди забыли, что может быть по-другому. И не
знали, как действовать, обнаружив, что началось что-то вроде войны.
И, конечно, Илиас Линн, глава бюро роботики, не знал, как ему
реагировать, когда он услышал об этом. Главное управление бюро роботики
размещалось в Шайенне, в соответствии с тенденцией к децентрализации, и
Линн недоверчиво смотрел на молодого офицера службы безопасности из
Вашингтона, сообщившего ему эту новость.
Илиас Линн - рослый мужчина, внешне очень простой, с бледно-голубыми,
слегка выпуклыми глазами. Под взглядом этих глаз люди обычно начинали
ежиться, но офицер службы безопасности оставался спокоен.
Линн решил, что его первой реакцией должно быть недоверие. Дьявол, и
ведь на самом деле невероятно! Он просто не может в это поверить!
Он откинулся в кресле и сказал:
- Насколько достоверна эта информация?
Офицер, представившийся как Ральф Дж. Брекенридж и предъявивший
соответствующее удостоверение, сохранил юношескую мягкость: полные губы,
пухлые щеки, которые легко покрывались краской, невинные глаза. Одежда его
не соответствовала стилю Шайенна, но была обычной для Вашингтона с его
кондиционерами; а именно в Вашингтоне, несмотря на децентрализацию,
размещалась служба безопасности.
Брекенридж вспыхнул и ответил:
- Она абсолютно достоверна.
- Ну, вы все о Них знаете, вероятно, - сказал Линн, не в силах скрыть
сарказм в голосе. Он сознавал, что подчеркивает местоимение, относящееся к
врагу: в письменной форме это соответствовало бы заглавной букве. Таково
обыкновение этого поколения и предшествовавшего ему. Никто не говорил
больше "восток", или "красные", или "Советы", или "русские". Это приводило
бы к недоразумениям, потому что Они не все были на востоке, не все были
красными или Советами и особенно русскими. Гораздо проще говорить Мы и
Они, и гораздо точнее.
Путешественники часто сообщали, что у Них то же самое. Там Они это
"Мы" (на соответствующем языке), и Мы обозначаемся как "Они".
Вряд ли кто-нибудь еще размышлял об этом. Все очень удобно и
привычно. Даже ненависть исчезла. Вначале это состояние называлось
холодной войной. Теперь всего лишь игра, почти добродушная, с неписаными
правилами и ореолом приличия.
Линн резко спросил:
- Зачем Им нарушать равновесие?
Он встал и остановился у настенной карты мира, окрашенной в два
цвета. В левой части карты основная краска - светло-зеленая. И небольшие
неправильные участки розового цвета. Мы и Они.
За сто лет карта почти не меняется. Последними значительными
территориальными изменениями были утрата Тайваня и приобретение Восточной
Германии около восьмидесяти лет назад.
Но было другое изменение, и очень значительное. Изменение расцветки.
Два поколения назад Их территория окрашивалась грозным кроваво-красным
цветом, Наша - чистая незапятнанная белизна. Теперь же даже цвета стали
нейтральными. Линн видел Их карты, там то же самое.
- Они этого не сделают, - сказал он.
- Уже делают, - ответил Брекенридж, - и вам лучше принять этот факт.
Конечно, сэр, я понимаю: вам неприятно думать, что Они впереди Нас в
роботике.
Глаза его, как и прежде, оставались невинны, но слова причинили боль,
и Линн вздрогнул.
Конечно, понятно, почему глава бюро роботики узнает в последнюю
очередь и от офицера службы безопасности. Во мнении правительства он упал;
если есть действительно отставание в области роботики, Линну не стоит
рассчитывать на милосердие со стороны политиков.
Линн устало сказал:
