Азимов Айзек - Маятник
Айзек Азимов
МАЯТНИК
"Маятник" - не первый мой рассказ, который был опубликован; он был
третьим. Другие два, однако, не попали в "Astounding Science Fiction", так
что они как бы и не считаются. Этот же рассказ - первый, который у меня
купил Джон Кэмпбелл, и с тех пор я стал самым молодым членом "стаи",
которую он к тому времени вокруг себя собрал.
Хотя потом Джону Кэмпбеллу и случалось иметь дело с ещё более молодыми
авторами, не думаю, что за всю свою карьеру он встречал новичка столь не от
мира сего и столь наивного, как я. Похоже, это его забавляло: приятно иметь
такую прекрасную возможность придать форму сырому материалу. Как бы то ни
было, я всегда считал себя его любимчиком - на меня он тратил больше
времени и сил, чем на кого-нибудь еще. Хочется думать, что это до сих пор
заметно.
Я всегда гордился тем, что мой первый рассказ в "Astounding" появился
в первом выпуске серии "Золотой век", хотя и ясно, что никакой связи тут
нет. Если уж на то пошло, в блеске "Черного разрушителя" Ван Вогта,
открывавшего выпуск, едва ли кто разглядел мою собственную слабенькую
звездочку.
Когда я вошел в кабинет, Джон Харман сидел за своим столом,
погруженный в глубокую задумчивость. Это стало уже привычным - видеть, как
он неотрывно смотрит в окно на Гудзон, подперев голову рукой и
нахмурившись. Мне такое дело не нравилось. Куда это годится: день за днем
наш маленький боевой петушок выматывает себе душу, когда по справедливости
весь мир должен бы им восхищаться и превозносить до небес. Я плюхнулся в
кресло.
- Вы видели сегодняшнюю передовицу в "Кларион", босс?
Он обратил ко мне усталые покрасневшие глаза.
- Нет, не видел. Что там? Они снова призывают на мою голову отмщение
Господне? - голос Хармана был полон горького сарказма.
- Ну, теперь им этого мало, босс, - ответил я. - Вы только послушайте:
"Завтра - день, когда Джон Харман совершит свою святотатственную
попытку. Завтра этот человек, против воли и совести всего мира, бросит
вызов Богу.
Разве открыта смертным дорога всюду, куда их манят тщеславие и
необузданные желания? Есть вещи, навеки недоступные человеку, и среди них -
звезды. Подобно Еве, Харман жаждет запретного плода, и как праматерь
человеческую, его ждет за это справедливое наказание.
Но говорить об этом мало. Ведь если мы позволим ему навлечь гнев
Господа, это будет вина всего человечества, а не одного Хармана. Если мы
позволим ему осуществить свои гнусные замыслы, мы станем пособниками
преступления и отмщение Господне падет на всех нас.
Поэтому совершенно необходимо принять немедленные меры, чтобы
воспрепятствовать полету так называемой ракеты. Правительство, отказываясь
сделать это, провоцирует насилие. Если ракета не будет конфискована, а
Харман арестован, возмущенные граждане могут взять дело в свои руки..."
Гнев буквально выбросил Хармана из кресла. Выхватив у меня газету, он
скомкал её и швырнул в угол.
- Это же откровенный призыв к суду Линча! - взревел он. - Как будто
этого, - он сунул мне в руки пять или шесть конвертов, - мало!
- Снова угрозы?
- Именно. Придется опять затребовать усиления полицейской охраны
здания, а завтра, когда я отправлюсь за реку на полигон, будет нужен эскорт
мотоциклистов.
Харман возбужденно забегал по комнате.
- Не знаю, что и делать, Клиффорд. Я отдал "Прометею" десять лет
жизни, я работал, как раб, я потратил на него целое состояние, отказался от
всех человеческих радостей - ради чего, спрашивается? Чтобы позволить кучке
идиотов натравить на
